Так же молча некто разворачивается и уходит. А вот это неожиданность! Даже немного обидно стало.
– Ты же не Мистерик? – кричу ему вслед. – Ты просто пес! Я угадала? Иди нахер, пес!
Некто останавливается. С трудом проникаю в его сознание (я всё же сильнее!) и понимаю, что он раздосадован. И растерян. Делает какой-то знак рукой и скрывается за низенькой дверью.
– Прошу прощения, – говорит прежний один из множества. – Но мы вынуждены вас убить.
Вежливость – это у них такая отличительная черта?
– За что? – сорвавшись на визг, спрашивает Пегий. – Что мы вам сделали?
– Приказ Восхваленного. Не спрашивайте почему.
Восхваленного? Где-то я уже это слышала… Вспомнила!
– Ты имеешь в виду Мистерика? – говорю я. – А еще его зовут Икоч. Не так ли?
Черные глазищи сверкают.
– Откуда ты знаешь его имя? – последнее, что успел сказать один из множества, прежде чем я перерезала ему глотку.
– Махач, ребятки! – кричу я. – Режем этих дохляков! Ох и достали меня окаянные!
Ну, и понеслось. В очередной раз. Я свирепею, убыстряюсь до предела. Сколько бы их не было, этих чертей, всех почикаю! Где-то в глубине сознания возникает слабенький голосок: «не теряй голову, Настя!» Но я ничего не могу с собой поделать.
Я в режиме берсерка. Сабелька с кинжалом так и мелькают. Вот тут я разворачиваюсь по полной – мельницы, финты, выпады, уколы, рипосты с выбиванием вражеского оружия, контратаками. Тени хватаются за горло, за живот, отлетают, падают, но их месте появляются все новые и новые. Бью рукоятью, пинаю, прыгаю, кувыркаюсь, сабля, кинжал – в ход идет весь мой боевой арсенал. Вот лицо одного из множества расцвечивает страшный порез, у другого брызжет кровь из горла, заливая стены, третий подкашивается, после того, как я ему подрезаю ноги. Это действительно танец в ритме моего сердца.
Смерть в ритме жизни.
Кровь, смешиваясь с потоками воды, струится меж булыжников. Тени воют – никогда не слышала ничего ужаснее. Но меня так захлестывает адреналин, что всё нипочем!
Я несу вам забвение. Я дарю забытье. Я стану вашим кошмаром.
Конец эйфории положил крик Пегого.
– Лео! На помощь! Лео! Помоги! Не сдюжу ведь!
Замираю. Быстро окидываю взглядом проулок – вокруг тела, тела, тела. Позади, чуть поодаль, лежит в луже Чош. Пегий с бракемаром отчаянно защищает его от троих. Одним прыжком покрываю разделяющее нас расстояние, взмах, и еще, и еще, и еще…
Кончено. Тени повержены. Но Чош получил болт в бедро. Прошил насквозь и торчит.
– Плохо дело, – говорит Пегий, держа Чоша за голову.
– Не вынимай! – говорю я. – Только не вздумай вынимать, понял?
Чош кивает, стиснув зубы от боли.
– Уходим, – говорю я. – Скроемся где-нибудь.
Поднимаем здоровяка, бежим. Опять бежим. Тащим его, он спотыкается, стонет. Но я слышу – и вижу – нас преследуют. Двое с мечами. Новые тени. Мрачные воины, выше и сильнее сородичей.
– Гадство! – плююсь я. – Элиту вызвали! И чего им надо? Чего взъелись?
– Может, следовало всё же пойти за ними? – сердито спрашивает Пегий. – Тогда и не пришлось бы биться с толпами этих уродов!
– Один раз я уже пошла, с меня хватит! Больше я ни от кого не буду зависеть! Все эти игры мне уже поперек горла! Мы знали, на что шли! И потом, ты уверен, что нас бы там не тронули?
Чошу плохо. Побледнел, голова мотается. Вот-вот упадет в обморок.
– Слушай, Лео, – говорит Пегий. – Ты задержи их, а я найду укрытие.
– Дотащишь его? Он вон какой тяжелый!
– Плохо ты меня знаешь, – отвечает Пегий, поддерживая Чоша. – Не впервой таскать на своем горбу этот мешок с говном.
– Хорошо, – киваю я. – Идите! Как управлюсь, найду вас. Ты скройся получше, Пегий, и окажи ему помощь. Я приду – просто позови меня. Негромко, можно даже шепотом. Идите!
Пегий с Чошем уходят. У меня сжимается сердце, видя как здоровяк волочит ногу. Блин, надо было страховать их! А я как конченая идиотка кинулась в самую толпу.
Так, спокойно. Чош не умрет. Он не умрет, ни за что! Я не дам ему. Не знаю как, но не дам! Только разберусь с двойней.
Встаю в защитную стойку, мокрая, злая. В центре небольшой площади. По периметру торговые ряды. Корзинки из под овощей валяются на земле, дробно бьют капли дождя по разрезанной холстине на забытых фургонах. Разбитые уличные фонари.
Элитные тени приближаются. Окружают.
– Вы кто? – спрашиваю их.
– Верные Восхваленного, – последовал ответ.
– Прежде чем начать, позвольте вопрос?