– Ты же умная, – пожимает плечами Дантеро. – Нашла бы.
Внутри страшно накурено, воняет не то кислой капустой, не то мочой. Сидят мужики – все, как на подбор, либо злодейской, либо юродивой наружности. В едком тумане, с трудом рассеиваемым чадящими свечками, мелькают полуобнаженные женские телеса. Даже сквозь полумрак на виду все недостатки – лишний вес, целлюлит, обвислые сиськи. Злодеи гыгыкают, рыгают, матерятся, тискают баб, а они притворно хохочут. Словом, классика.
Подскакивает горбатый парень с бледным лицом, покрытым красными пятнами, как будто от аллергии, и демонстрирует нам свои, мягко говоря, нездоровые, зубы и язык болотного цвета.
– О, Дантеро Одиночка! – шипит он, как змеюка подколодная. – Явился? Ну, хозяин ждет тебя. Но сначала заглянем к Чошу, хе-хе, он просил, так просил, – добавляет он, косясь на меня и натурально пуская слюну. Она медленно течет по его грязному подбородку, пока он не смахивает ее, вытирая потом руку о штанину.
– Какой же ты противный, милок, – говорю ему, а он щерится еще сильнее.
– Я, госпожа, не противный, я – уникальный. Единственный в своем роде.
– О, ничуть не сомневаюсь!
Противный ведет нас наверх. Ожидаю взрыва эмоций – скабрезностей, свиста и прочее, но народ реагирует на мои покачивания бедрами как-то настороженно. Хотя глазами так и поедают, так и вздыхают, облизываются. Заходим в комнатушку. На кровати лежит Чош, причем в тех же штанах, на его пузе восседает голая кобыла и мажет ему лицо мазью. Удивительно, но опухлости чуть сошли. Зря, наверное, коробочку выкинула.
– Так, так, – говорю, уперев руки в бока. – Вчера клялся в вечной любви, а сегодня на тебе уже елозит бабенка, причем – замечу! – без ничего. Это как понимать?
Дантеро подносит ко рту кулак, скрывая смешок. Противный по-обыкновению скалится, что с одинаковым успехом можно интерпретировать как насмешку, так и злобу. Чош испуганно глядит на меня и стаскивает с себя потаскуху.
– Брысь отсюда! – рычит он на нее. – Я что сказал! Брысь, я говорю! Исчезни!
Встает, суматошный. Даже сквозь густо намазанное белесой мазью лицо видно, как он покраснел. Смотрю на него со всей суровостью, какую сумела в этой комичной ситуации изобразить.
– Э… – начинает он, но потом, пригладив бороду, выдает: – Вожлюбленная Лео! Ты пришла-таки! А я знал, я знал! Верил!
– Зря наверное.
– Это почему? Моя халупа в твоем распоряжении! Проси что хочешь!
– Да что твоя халупа? Я вот гляжу – ты недолго страдал от неразделенной любви.
– Да я… да что она? Это так – вошь! Ты – единштвенная, Лео! Только ты!
– Да пошел ты…
– А этот франт чего около тебя трётся? – Чош замечает Дантеро.
– Ревнуешь?
– Честно скажу – да. И он мне не нравится. Ты погляди – так и вьется около тебя!
– Так ты же его и ждал.
– Не в твоей компании, вожлюбленная Лео.
– Нет, ты что, правда думал, что я приду в эту помойку одна? Как ты это себе представлял?
– Но не с ним же!
– А что с ним не так?
– Так он же…
– Смазливый? – спрашиваю я, обнимая Дантеро. У Чоша глаза наливаются кровью.
– Хватит, Лео, – мягко отстраняет меня Дантеро и подходит к здоровяку. – Дай посмотреть, как у тебя синяки заживают, Чош. Да не кипятись ты, она просто шутит!
Вышла, пока красавчик возится с фыркающим Чошем, стою рядом с противным.
– Скажи, ты когда-нибудь рот закрываешь? – спрашиваю, с содроганием глядя на то, как он то и дело вытирает слюни и сопли.
– Я – Пегий, – отвечает он.
– О, так ты и есть тот знаменитый Пегий? – говорю я. – Который мандавошек откуда-то подцепил? Чош тебя вчера вспоминал.
– Ничего я не подцеплял.
– Ага, понятно. Дезинформация, значит.
– Просто я пегий, – продолжает противный. – Потому – Пегий.
– Вижу.
– И там тоже.
– Где? – не вникнув в суть вопроса, спрашиваю я.
– Вот тут, – отвечает он и как ни в чем не бывало, начинает расстегивать ремень…
Не знаю, к чему привела бы демонстрация половых органов этим сумасшедшим ублюдком, если бы не вовремя появившийся Чош. Скорее всего, еще одной разбитой мордой.
– А ну пошел вон, дурак! – орет на него Чош. – Ты что, совсем идиот?
– Так она сама…
– Чего, чего? – спрашивает он, навострив уши.
– У тебя все твои дружки такие? – спрашиваю я у Чоша.
– Какие?
– Больные на голову!
– Нет, не все. Иди отсюда, Пегий! Я ш тобой еще поговорю! Прости, Лео. Тут народ одиожный, шама понимаешь.
– Понимаю. Ну, веди к командиру.
– К кому?
– К братцу своему названному. Буну.