– Ты сам меня к нему привел!
– Да, привел! Я думал, ты умнее!
– Мог бы и предупредить!
– Ты что, не знала, кто такой Бун? И кто такой Блуд?
– Я же только что сказала, что не из этих краев! Ты чем слушал?
– Ну ладно, ладно! Хотя бы не выпячивала так свои способности! Может, удалось бы уйти, не вляпываясь в грязь…
– Чего-чего? Не выпячивать способности? То есть дать себя сжечь, точно чучело соломенное, или позволить Чошу порвать моё очко? И Сандры в придачу – на минуточку, почти еще ребенка? Ты это хотел сказать?
– Ну извини меня! Извини. Это я виноват… Действительно, надо было всё рассказать. Надо было сесть и хорошенько всё обдумать, а не лететь так, на горячую голову… И зачем это всё? Что с нами будет?
– Но это же ради твоего друга! – продолжаю я. – Я же вижу, ты тут топчешься не просто так! Признайся, ты остался ради меня, такой красивой, или все же ради него? Кем он тебе приходится, этот старый стихоплет?
Дантеро молчит некоторое время, а затем отвечает:
– Георг – мой родной дядя.
Вот оно что!
– Понятно… Кстати, а где твой сверток? Который ты забрал у того парня…
– Сверток Кромты? Оставил у Буна. Там внизу есть мой сундучок с лекарствами.
– А, вот оно что. Еще раз прости, что твою мазь выбросила.
– Ничего, у меня еще есть.
Оставшуюся дорогу идем молча. Лишь однажды я интересуюсь, что случается с девчонками после «лечебных процедур». Красавчик пожимает плечами.
– Бун их не убивает, если ты об этом. Скорее всего, возвращает их в те бордели, откуда они приходят. Но за достоверность сведений не ручаюсь.
Снова молчим, но атмосфера уже гораздо теплее.
– Лео? – обращается он.
– Чего?
– Ну и словечки ты используешь!
– Какие именно?
– Ну это… насчет того, что с тобой хотел сделать Чош.
– Ты о том, чтоб порвать кое-что? Что, вульгарно, да? Это я сгоряча. И такое могу ляпнуть. Прости меня, если задело твой нежный слух.
– Несмотря на всю твою воинственность, подобные выражения тебя никак не красят. Постарайся избегать их, Лео.
– Спасибо за совет, постараюсь.
И все-таки Дантеро темнит. Вот точно недоговаривает. Но мы и так хорошо полаялись, а еще чуть не поцеловались, так что хватит на сегодня. У борделя отпускаю его, беднягу.
– Еще увидимся! – говорю уходящему красавчику. Он оборачивается и грустная улыбка озаряет лицо.
– Ладно, – отвечает он.
В «Розе любви» Сандра, едва узнав, что она теперь свободна, бросается мне на шею.
– Спасибо, Лео! – визжит она. – Спасибо, спасибо! Я стану хорошо служить, я буду все делать!
– Для начала, приготовь-ка мне ужин, – прошу я, ставя бутылку на стол и плюхаясь на кровать.
– Сейчас, Лео, сейчас! Я скоро!
Я вспоминаю маску, неясные глаза, вкрадчивый голос.
Захватчики, мать вашу!
__________
[1] Елизаве́та Батори или Э́ржебет Ба́тори из Эчеда (1560 – 1614) – венгерская аристократка и серийная убийца. Приписываемые ей ритуалы омовения в крови девушек, а так же вампиризм, вероятнее всего, недостоверны, так как появились спустя много лет после ее смерти.
Глава 11. Каденции несовершенные, акт I
Что дальше? А дальше потянулись относительно спокойные деньки.
На следующий день заявляюсь к добрым молодцам воеводы Илио ни свет ни заря, бужу всех в наглую. Если бы не Чош, так и дрыхли бы, ленивцы, хоть из пушки пуляй. Плюс писарчук посодействовал, с важным видом пообещав обо всем наябедничать главному. Его, конечно, тут же послали туда, куда Макар телят не гонял, но зады поднять изволили.
Угрюм, кстати, отсутствует. Никак, в ссылку брюзгу выслали. Да и пусть, не жалею нисколько.
И вот, значит, это пестрое воинство во главе со знойной красоткой в короткой курточке, с платком на голове, повязанным на пиратский манер, в легких туфлях за неимением кроссовок (как вы догадались, пришлось потрясти скареду Лизку), выдвигается на диспозицию. Быстренько посовещавшись с Чошем, коего я повысила до статуса помощника главного тренера, решаем кружить по трущобам. Нечего стражникам, всякого рода святошам и добропорядочным гражданам мозолить глаза столь срамным действом, как спортивное мероприятие. Но и для местной босоты сие чуть ли не повод для паники. Я так понимаю, такая орочья толпень обычно вываливается на улицы для отправления погромов, а тут всего лишь утренняя пробежка. Таращатся, шарахаются, молятся.