– Итак, любезные дамы и господа! Прошу минуточку внимания! Сейчас вашему вниманию предстанет третья, заключительная часть пьесы несравненного Кресцеглорио Леогериуса из Тарабар-Трантабали, известной как «Приключения пресветлого рыцаря Грогара в Долине Смерти»! Мы уже успели стать свидетелями чудовищнейшего предательства со стороны мнимого друга, барона Фрейра, отдавшего Грогара в лапы свирепых людоедов, для того, чтобы обманом и колдовством завладеть сердцем красавицы Миранды; с замиранием сердца следили за тем, с какими трудностями сталкивался наш рыцарь с верным слугою Лунгой, спасаясь от лютого чудовища в дебрях колдовского края; как победил, наконец, его! Как, рискуя жизнью, спас от смерти девочку-сиротку! И теперь, дамы и господа, эпичное завершение истории – схватка с самим колдуном, сиречь отродьем тьмы! Внимайте же! Спешите! Только сегодня и только для вас!
На сцену выходит, видимо, главный герой – щеголь в шоссах, между ног его выпирает балетный бандажик, с кривым реквизитом в руке, отдаленно напоминающим меч, и плохо приклеенными усиками. За ним трусцой выбегает горбатый карлик в дурашливом колпаке, затем выползает некое уродливое подобие Мефистофеля с корпспэйнтом[1] на всю рожу. Все трое начинают с ужимками и театральными вздохами задвигать друг дружке выспреннюю мутотень. Ничего не понятно, но забавно.
– Что-то рыцарь на рыцаря не похож, – замечаю я.
– Вообще-то, Грогар и не рыцарь вовсе, – говорит Дантеро.
– А кто?
– Он был форнолдским вельможей.
– То есть он реально существовал?
– Еще как! Лет пятьдесят назад эта история основательно так прогремела. К сожалению, теперь уже трудно установить, истина это, или нет. А такие, с позволения сказать, писаки, как этот Леогериус, те еще извращенцы. Но! Скажу тебе по великому секрету, милая Лео, я лично общался с человеком, утверждавшим, что он водил знакомство со стариком Лунгой.
– Лунга – это слуга? Карлик? Как вон тот, на сцене?
– Лунга не был карликом, как не был дураком.
– И то, что с ними приключилось, вовсе не об этом, я права?
– Да.
– И что же с ними приключилось на самом деле?
– Это долгий рассказ, потом как-нибудь расскажу. Лучше всего для этого подходит ночь.
– А день чем хуже?
– Повесть ведь страшная. Ночью будет интереснее. Ночью должно пугаться.
– Хорошо, я скажу мальчикам. Соберемся и будем тебя слушать. Если они не упьются вусмерть или не уснут со скуки.
– О каких мальчиках речь, что-то не пойму?
– О мальчиках Буна.
– А они-то с какого боку здесь? Не хватало еще этих болванов. Я имел в виду только нас двоих.
– Только нас двоих? Лунной ночью? И при свечах?
– Можно и так, я не против.
– Ты не думал, что в таком случае нам будет не до рыцаря Грогара с его карликом-слугой?
– Ночь-то длинная. И Лунга – не карлик, еще раз повторяю.
– Да сдался мне твой Лунга!
– А мне твои мальчики! Давай лучше угостимся чем-нибудь.
Прикупив сладостей, мы двигаемся дальше, как вдруг навстречу идет тот самый пышноусый рыцарь, меч которого я стянула, чтобы потом бросить на крыше. Усы стали еще больше, а рожа краснее. Мне показалось, или краснота имеет четко выраженные контуры? Нет, наверное показалось. Он важно вышагивает под руку с двумя девицам. Опускаю голову, раскрываю веер, обмахиваюсь.
– О! – восклицает этот ублюдок. – Данте!
– Приветствую тебя, Фнуфт! – кланяется в ответ Дантеро. – Как ты?
– Твоими молитвами, негодяй! Ты что здесь делаешь? А это кто с тобой?
Черт, черт, черт! Надо смываться, пока он меня не узнал. Прикрываясь веером, делаю в ответ реверанс, и, с видом простушки-скромницы шепчу на ухо красавчику:
– Делаем ноги!
А не дурак, подхватывает на лету! Коротко рассмеявшись, словно услышав очаровательную в своей наивности остроту, Дантеро так же шепотом спрашивает:
– Почему?
– Это тот, кому я зубы выбила лопатой! А после окунула в дерьмо.
Представляю, каких усилий стоит красавчику удержаться от изумленного возгласа.
– Кто это со мной? – почесывая затылок, повторяет Дантеро, но я прихожу на выручку, снова сделав реверанс (надеюсь, у меня это получается неплохо, благо в детстве на танцы ходила, пригодилось):