– Умолкни, стерва! – срывается на визг глупыха и бросается на соперницу, но Фнуфт встает между ними. Так они и толкаются, негодуя и пыжась исцарапать друг дружку.
– Так, всё, дорогие мои, успокаиваемся, успокаиваемся! – обливаясь потом, стонет Фнуфт. – Люди же смотрят! Что они подумают о нас?
Я не выдерживаю, и полным презрения и отвращения голосом выдаю:
– Какое позорное и недостойное рыцаря поведение! Постыдились бы, господин Фнуфт, разгуливать в общественном месте под руку с дамами легкого поведения!
– Это кто тут дама легкого поведения? – тут же агрится глупыха, хватает с подноса словно нарочно проходящего мимо слуги какое-то пирожное и швыряет в меня. Пригибаюсь, пирожное летит мимо и находит цель, украсив комками крема грозный фейс какой-то солидной матроны. Матрона взвизгивает и, закатив глаза, готовится упасть в обморок, к ней подскакивают люди, зовут на помощь, кто-то уже начинает грозно коситься на нас. Швабра при этом выпячивает глаза и начинает как-то странно хихикать. Видимо стрессанула, кретинка. Фнуфт с самым несчастным видом озирается, матрона все-таки лишается чувств, со всех сторон раздаются гневные возгласы о том, как нынче развращена молодежь, да что эта самая молодежь себе позволяет и так далее.
– Упс! – говорю я, хватаю под руку еле сдерживающего смех красавчика и мы вместе смываемся, оставив незадачливого рыцаря с его скудоумными шалавами на растерзание толпы.
Уединяемся в укромной беседке на высоком берегу реки. Уже вечер, солнце касается верхушек гор по ту сторону Пага, озолотив всё вокруг.
– Это было что-то, милая Лео! Ловко же мы обошлись с беднягой Фнутфом!
– Да, окунули еще разочек в… ну, ты понял, куда именно.
– А ты, оказывается, изрядная выдумщица! Виконтесса Гриб, надо же!
– Ты тоже не отставал. Берсерк, видишь ли, сожрал глаз и палец, пока его душили – вот это бред так бред!
Заливаемся смехом.
– Если честно, мне жалко старину Фнуфта, – говорит красавчик, когда мы стихаем. – Остаться без зубов…
– А чего его жалеть? Ты знаешь, что он хотел со мной сделать? Заколоть, как свинью – это его слова, между прочим. Я была с лопатой, босая, в одном лишь платье, а он с мечом и в доспехах.
– А итог? – восхищенно выгнув бровь, интересуется Дантеро. – Можно поподробней?
– Итог? Ну… окунула его в кучу навоза, приложила лопатой, сперла меч и была такова.
– Сперла меч? Я не ослышался?
– Да, у него был с собой полуторник. Бастард.
– И где же меч?
– Спрятала.
– Ты знаешь, что за полуторник сперла, как ты говоришь?
– Нет.
– Это фамильное оружие, принадлежавшее его великому предку, герою, воевавшему за независимость Пагорга и Вууденроха сто лет назад.
– Печалька. Ну и поделом ему. Будет знать, как честных девушек обижать.
– От всей души поддерживаю. Фнуфт – редкостный подлец. Задира, похабник, скандалист. Но при этом отличный дуэлянт. И верный пес князя Эгельберта. Он и его закадычный приятель Мариуш Забава – две настоящие занозы в заднице. Особенно это касается Фнуфта. Поэтому ему всё прощается. Если ты и с ним справилась…
– Да я вообще талантливая девушка, на все руки мастерица, – говорю я и придвигаюсь к нему вплотную. – Мы так и будем трепаться, или ты меня поцелуешь, наконец? Обними меня, ну?
Красавчик определенно побаивается меня. Хоть обнимает, но как-то сдержанно. Беру инициативу в свои руки и впиваюсь в его губы. Скованность не проходит, губы неподатливые. А еще щетина колется.
– Нет, ты что сейчас делаешь? – спрашиваю его.
– Целую тебя, вроде как, – пожимает он плечами.
– Ты же хвастался, что ловелас.
– Не хвастался, а говорил, как есть. Я не обманывал тебя, Лео.
– А целоваться не умеешь.
– До сих пор никто не жаловался.
– Если ты имел дело с чушками, наподобие тех двух Фнуфтовых подстилок, то ничего удивительного. Так, расслабься, не укушу.
Я обнимаю его и снова сливаюсь в долгом поцелуе. Уже лучше. Но все равно, до идеала далеко.
– Где твой язык? – сердито спрашиваю, едва оторвавшись от него, соприкасаясь носами и удерживая в своих объятиях. Выглядит это со стороны, наверное, забавно. – Почему он у тебя как колодка?
– Э… – растерянно оправдывается он. – Такое вообще в первый раз. Так целоваться мне еще не приходилось.
– Не надо пытаться мусолить мне рот! – командую я. – Поцелуй – это нежное покусывание губ, это игра языков, это ласка, понимаешь? Ну, расслабься же! Губы расслабь, а не ягодицы! Начинаем, и обними покрепче! Что ты как тетёха, в самом-то деле!