Опять скрипит дверь. Чья-то рука берет факел, свет бьет в глаза.
– Приветствую тебя, дражайшая моя гостья! – слышу мерзкий голос Герхарда Рейшо. – Прошу прощения за то, что вынужден держать такой блистательный цветочек, коим ты, о Лео, являешься, в столь ужасных условиях, но, помня о твоих исключительных способностях, некоторые меры предосторожности никак не помешают. Так ведь, друзья?
Заслоняюсь от света. Алхимик явился не один. Вижу за ним Штайна, а также…
Нет. Нет!
И ты?..
__________
[1] Грайндкор (grindcore) – направление в метал-музыке, возникшее на основе трэша и панка. Как правило характеризуется крайне экстремальным пением.
Глава 21. Грянет вой
Доктор Менгеле… простите, алхимик Герхард Рейшо, явно тяготясь возложенной на него обязанностью что-то там объяснять обреченной на заклание девице, уныло и витиевато резонерствует, его прохиндей-помощник Штайн изучает потолок, перебирая крючковатыми пальцами самому богу известно что, и изредка с удовольствием подрагивая, а я остолбенело гляжу на третьего товарища, соизволившего явиться пред мои светлы очи.
На Дантеро. Негодник, следя за своими новоприобретенными (или нет?) напарниками, дает мне какие-то знаки. Шею чешет, глаз трёт, воротник теребит.
Но я ничего не вижу.
Не слышу.
Не понимаю.
Сколько я ни уговаривала себя не поддаваться эмоциям, тут выдержка изменяет мне.
Так я и сижу, вся такая опупевшая, до тех пор, пока троица не удаляется.
Воздыхатель мой ожидаемо является позже. Один. Крадучись, озираясь. Так я и поверила! Едва он открывает рот, как я свирепею:
– Предатель!
– Прошу тебя, милая Лео, потише…
– Что? – ярюсь я ещё сильнее. – Что ты сказал? Милая Лео? Я для тебя всё еще «милая»? Ну ты и лицемер! Нет, ну ты глянь, Петь! Отдал нас этим псам на съедение, Иуда проклятый, и приходит, как ни в чем не бывало! Да как у тебя только язык поворачивается так говорить!
– Прекрати, пожалуйста! Дай объяснить…
– Объяснить что? Что ты мне хочешь объяснить? Что ты тут ни при чем? Хватит мне лапшу на уши вешать!
– О чем ты? Когда я тебя обманывал?
– Да всегда! Ты всегда меня за нос водил, подлец! Думаешь, я вот так и поверю, что ты вроде как случайно свалил, отправив меня в ловушку, и разумеется, ничего не знал об этом, и на Буна ты не работал и не работаешь, и о планах его и доктора Менгеле… тьфу ты! О планах твоего Рейшо насчёт меня и Петьки ничего не знал, и сюда заявился, с таким трудом втеревшись в доверие, только ради меня любимой?
– Но так оно и есть.
– Ты себя-то хоть слышишь, мудило?
– Прошу тебя, выслушай…
– Не хочу я тебя слышать, предатель!
– Лео, я так сильно рискую, придя сюда…
Мне бы действительно лучше выслушать его, но я окончательно взбрыкиваю. Накосячив, парни всегда пытаются объясниться, и выходит у них всегда скверно. И каждый раз вина перекладывается на меня. Вот как в последний раз с Антохой. Он же струсил? Но вывернулся так, будто я виновата. Я – стервоза, а не он тюха-матюха, как говаривала соседка тетя Люба.
Плюс, окружающая меня тюремная действительность, и всё-всё-всё дополнительно ввергают меня в буйство.
Истерю по полной. Бросаюсь на прутья, словно бешеная, пытаюсь ухватиться за него, чтоб припечатать, хорошенько так припечатать. Дантеро едва успевает отскочить.
– Дай я тресну тебя по голове! – захлебываюсь я, высунув кулак. – Иди сюда, сукин ты сын! Иди сюда! Ударься о мой кулак! Убейся о кулак, сволочь! Я тебе глаза выцарапаю, паскуда! Что, боишься? Боишься? Иди сюда! Иди!
Зачин поддерживает Блуд. Он вскакивает и начинает гроулить[1] в своем фирменном стиле. Дантеро это так ошарашивает, что он пятится в полной прострации, но поскальзывается на ступеньках, падает, скатывается. Нога его оказывается в опасной близости от клетки Блуда.
Мой голосистый сокамерник, высунув руку, насколько ему позволяет цепь, хватает красавчика за штанину. Ну, далее следует картина маслом: я обрушиваю на бедную головушку моего поклонника все новые проклятия, тяну руки в неистовом стремлении придушить обманщика, Блуд ревёт, Дантеро отпихивается.
Наконец, красавчик высвобождается, бежит. У самой двери он оборачивается, в глазах смятение…