Первого, самого резвого, посылаю вниз, в объятия товарищей, ударом с ноги в рыло. За ними следует еще пара солдафонов, чьим физиономиям пришлось соприкоснуться с подошвами моего башмака. Солдафоны сыплются, как куча плюшевых мишек, капризно заброшенных в угол малышом.
Краем глаза замечаю выцеливающего меня бородача в мятом шишаке на башке. Дуло его пистолета лениво, нехотя следует за мной.
Хрен тебе, ублюдок! думаю я, одним махом перепрыгиваю кучу-малу из неуклюже барахтающихся тел, достигаю его, прежде чем он успевает нажать на курок, вырываю оружие и посылаю в нокаут ударом правой.
Шишак слетает с головы.
На миг воцаряется тишина. Оглядываюсь – вокруг жаждущие моей крови враги. Рвутся с цепей церберы.
Сколько тут всего народу? Двадцать, тридцать? Плевать!
– Ха! В бой, сука! – выкрикиваю я, выхватываю из рук какого-то прыщавого растяпы меч – тот, видимо, и не заметил – и тут начинается танец.
Никуда они не годятся, прославленные головорезы Блуда. Почему они такие медлительные? Мычат, как коровы, лица перекошены.
Машу мечом направо и налево. Отлетают, разбрызгивая кровь, конечности, жалобно взвизгивают собачки, от капель крови на лице кожа пылает, я как пьяная, я – невеста костлявого на балу смерти.
Вверх, вниз, выпад, наискось, отскок, уворот, пируэт, парирование, и снова вверх, вниз, выпад. Клацают пасти, разрезают воздух сабли, кинжалы, топоры – мимо!
Отрубленные пальцы, порезы, царапины, расцветающие на телах багровые язвы. Черная мамба жалит смертельно. Неотвратимо.
Крики боли разрывают перепонки, и мне больно, но я не останавливаюсь. Я не могу остановиться.
Вижу, как наемники бросаются врассыпную. Псы скулят, зализывая раны, отползая, волоча за собой внутренности. Полосы крови. Густые, блестящие, атласные потоки крови. Не поскользнуться бы.
Ворота в особняк распахиваются, каторжане напирают, сминают уцелевших после бойни, учиненной мной. Чью-то голову дробит молот. Каша из мозгов и обломков черепа.
Тошно.
Заходят. Осторожно. Осматриваются. Я, наконец, прекращаю. Как бешено колотится сердце! Кружится голова.
Куча грязных черных угрюмых людей, больше похожих на чертей из самых глубин ада, с обрывками цепей на тощих шеях, полуголые, в лохмотьях, с камнями в руках, с палками, дубинами, вилами, ножами.
– Я готова! – кричу я, стоя среди гор изувеченных мною людей. Кровь пропитала рубаху насквозь. Противно липнет к спине. – Ну? Что встали? Налетай!
– Лео! – слышу я сквозь стоны, вздымающиеся, как волны. Стоны – неумолчная скорбная песнь грядущего небытия. – Лео, остановись!
Толпу каторжан отрезвляет увиденное в вестибюле. Они замирают в ужасе. Дантеро загораживает меня. Поднимает руки вверх.
– Уйди! – рычу я. – Дай перебить эту свору. Уйди, я сказала! Я всех поубиваю!
– Нет! Нет, Лео, хватит! – увещевает меня Дантеро, после чего говорит собравшимся: – Послушайте! Внимательно послушайте! Расступитесь, дайте пройти и я обещаю, что она, – показывает на меня пальцем, дрожащим пальцем, – вас не убьет. Иначе – посмотрите! – Дантеро показывает на корчащиеся в лужах крови тела, – Видите? Взгляните, на них! Чтобы расправиться с ними у нее ушла минута. Минута! Уходите!
(Минута?)
Толпа каторжан подаётся назад.
Дантеро смотрит на меня, протягивает руку.
– Всё, – мягко говорит он. – Хватит на сегодня смертей, Лео. Идём со мной! Ну?
Кажется, режим берсерка заканчивается. Ушла пульсация крови, притупились чувства, голову словно стянуло обручем. Давит, стучит в висках. Дантеро замечает изменения и шепчет:
– Держись, не подавай виду. Нам надо пройти сквозь строй каторжан, помни об этом. Еще немного.
– Да, – с трудом отвечаю я, хотя усталость и дурнота охватывают всё сильнее. Даже меч начинает оттягивать руку. – Постараюсь.
Идём. На нас с опаской, ненавистью, с интересом взирает темная масса кривых ущербных лиц. Люди, долгие годы занимавшиеся тяжелейшим трудом в самых неблагоприятных условиях. Одно неверное движение и мы трупы. От расправы над нами их удерживает только моя дурная слава и то ошеломительное представление, которое я устроила.
Выходим из ворот. Смотрю на небо – вечереет. Высоко в небе парит, высматривая добычу, орел. Справа тянутся вверх струйки дыма. Дантеро ведёт меня за руку.
– А ведьма-то сдулась! – слышу я. – Глядите, глядите-ка, еле на ногах стоит! А ну-ка, братцы, берём её. Довершим начатое дигником! Сожжем ведьму!