Щербаков вошел в домашний кабинет генерала, доложил информацию по Филимонову.
— Что еще? — спросил Михайлов.
Капитан первого ранга удивился — ни выводов, ни эмоций не проявил генерал. Он не собирался докладывать о некоторых возникших сомнениях, но после вопроса решил не тянуть.
— Еще в поселке появились две дамы. Одна въехала по списку, как дочь постоянно проживающего на территории человека, вторая чуть позже уже по ее приглашению. Купили подвернувшийся домик и проживают вместе, вот их фотографии, — он передал их Михайлову. — Зинаида Матвеевна Наумова, тридцати шести лет, ничем не занимается, не работает. Вторая дама помоложе, тридцать лет, устроилась временно в местный ресторан певицей. Поет вечерами, причем неплохо. Меня насторожил тот факт, что Наумова не общается с родителями, хотя в ходе проверки установлено, что они действительно поссорились и…
— Понятно, — перебил его генерал, — каким образом вы установили, что родители находятся в ссоре с дочерью?
— Наш сотрудник под видом уточнения списка родственников съездил в Михайловку и опросил родителей. Чтобы это не вызвало подозрений, переговорил практически со всеми в деревне.
— Понятно, — еще раз повторил генерал, — надеюсь, что ваш косяк, Яков Трофимович, останется незамеченным для этих двух дам. Зинаиду Наумову я знаю лично, это не она, судя по фотографии. Теперь вы понимаете, что последствия вашего визита в Михайловку могут быть печальными для дела?
Он заметил, как огорчился Щербаков. Не испугался, а именно расстроился из-за своих действий.
— Виноват, товарищ генерал, не подумал, что вы тоже из Михайловки.
— Ни в чем вы не виноваты, Яков Трофимович, невозможно предусмотреть все. Хотя в данном случае возможность была, — все-таки подчеркнул Михайлов, — но сейчас надо думать о другом. Хорошо, что вы показали мне фотографии, теперь мы знаем агентов в лицо. Необходимо установить их личности, связь с Филимоновым, круг общения здесь. Найти настоящую Наумову, возможно, она потеряла паспорт, хотя вряд ли, скорее всего ее убрали. Эта певичка, как ее?
— Михайлова Наталья Ивановна, — подсказал Щербаков.
— Михайлова, — усмехнулся генерал, — еще и тезка и, видимо, не зря. Она поет в ресторане, куда заглядывают подчиненные Кондратьева. С кем-нибудь она уже наладила контакт?
— Сказать сложно, товарищ генерал, мы за ней не смотрели, но предполагаю, что положила глаз она на одного лейтенанта по фамилии Суконцев, имени и отчества не помню.
— Выясните и переговорите с лейтенантом. Пусть пойдет на контакт, но не сам и проговорится при удобном случае, что новый цех построен. Но он лишь морпех, деталей не знает, что-то будут производить новое. Для этого рабочих привезут с какого-то секретного завода. Местных не задействуют, они не умеют военные катера строить, тем более нового поколения. Что-то типа супер-пупер, вы профессионал, Яков Трофимович, лучше меня детали обговорите. Придется действительно привозить рабочих. Где их размещать только? Ладно, об этом тоже подумаю. Еще вот что, певичка здесь по приглашению, значит, у нее через месяц истечет срок пребывания. Она попытается его продлить, но ее нужно отправить, объяснив, что она может вернуться вновь по приглашению. Проследить, с кем она войдет в контакт в городе, не сомневаюсь, что обратно вернется. Еще что, Яков Трофимович?
— Все, товарищ генерал, другой информации нет, — ответил Щербаков.
— Выходит, клюнули на нашу секретность американцы, возможно и другой кто-то, не зря дело затеяли? — хитровато спросил Михайлов.
— Не зря, товарищ генерал, разрешите идти?
— Иди, Яков Трофимович, действуй.