— Еще один заводской, — ухмыльнулся доктор, — что у нас с УЗИ? — спросил он медсестру.
— Рабочий день закончился, — ответила она, — домой врач ушел. Вызвать?
— Давно УЗИ делали? — спросил доктор Короткова.
— Весной, — ответил он, — помню, что камни разные, от нескольких миллиметров до шести или восьми.
— Ладно, посмотрим до утра, понаблюдаем. Но-шпы он уже достаточно выпил, сделай ему инъекцию баралгина и к коллеге в палату, — дал он распоряжение медсестре.
— Того приказали в отдельной палате держать, — ответила медсестра.
— Здесь пока я начальник, а не директор завода, — возмутился доктор, — этот тоже оттуда, пусть вместе и валяются. Отдельных палат на каждого заводского у нас нет. Пусть скажут спасибо, что не в общей палате лежат. Раскомандовались тут все.
Медсестра пожала плечами, набрала лекарство в шприц, повернулась к Короткову.
— Попку оголяем.
— Какой болючий этот ваш баралгин, — сморщился он от укола.
В двухместной палате Коротков вначале молчал. Потом заговорил:
— Меня Роберт зовут, а тебя?
Больной ничего не ответил, но посмотрел в его сторону.
— Сильно болит? — снова спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил: «У меня камень из желчного пошел, так схватило, что сил нет. Прямо с завода сюда.
— Что-то я тебя на заводе не видел, — заговорил внезапно больной.
— Нас пять человек, отдельно от всех держат, поэтому и не видел. Мы вообще никого не видим.
Коротков посмотрел на проступающую через бинты кровь. Видимо, правильно дама в кафе говорила, оторвало только кисть правой руки. Спросил:
— Как же тебя угораздило?
— Как… запнулся… ручонки вперед и выставил. Прямо под работающую циркулярку. Вжиг и одна культяпка осталась. Вас в каком здании держат?
— В обычном, — ответил Коротков, — ты же тоже подписку давал…
— Да пошли они… с это подпиской… мне она руку не вернет. Я же столяр высшей квалификации. В городе мебель делал под эпоху Людовика четырнадцатого. Зарабатывал… А теперь что?
— Травма производственная, дадут первую группу. Пенсия неплохая по инвалидности, — ответил Коротков. Слушай, я же тоже в городе в ипешке работал, мебель на заказ делали. Для чего вся эта катавасия с секретностью?
— Откуда я знаю, сам же видел этот фанерный катер под боевой. Одного не понимаю: на хрена делать какую-то установку под вид лазерного оружия? В дереве ни черта не соображают. Я им говорю, что не выточить эти детали из сосны, осина нужна, а им все по барабану. Три заготовки уже запорол, пока осину не привезли. Ее и разделывал на циркулярной пиле. Видишь… руку разделал, — он приподнял культю.
— Я слышал, что фанерные катера им для учебных стрельб нужны, — продолжил Коротков тему.
— Не-е. фигня все это. Тогда бы размеры не соблюдали, внешние контуры и оружие. Денег-то нет, кризис, вот и строят из фанеры, чтобы американцы видели нашу мощь. Как еще по-другому объяснить, не знаю? Слушай, сходи к сестричке, пусть укол сделает — болит сильно.
Коротков вышел из палаты, передал просьбу медсестре, зашел в ординаторскую.
— Доктор, прошел приступ, ничего больше не болит. Что на будущее мне посоветуете?
— Сделаем завтра, — он глянул на часы, — уже сегодня УЗИ, поглядим.
— Я не об этом, доктор, итак знаю про камни. Удалять желчный пузырь или нет?
— В организме ничего лишнего нет. В городе есть установки. Лучше раздробить камни и пусть песочком выйдут.
— Ясно, доктор, спасибо. Я тогда домой пойду. На постель не ложился, ничего менять не надо. В отпуске в город поеду, займусь камушками, спасибо вам.
— Как хотите, тогда я вас не оформляю в стационар. Подождите, сейчас выпишу справку о том, что приступ купирован амбулаторно.
— Спасибо еще раз, доктор, поздно уже, а завтра на работу, обойдусь без справки.
Довольный Коротков вернулся домой и стал писать сообщение резиденту в уверенности, что увиденное и услышанное им, правда. Руку специально не отрежешь для дезинформации. Он плеснул немного коньяка в бокал, выпил и лег спать. Здесь более нечего делать и его отзовут из этой дыры, где даже в туалет невозможно сходить с удобствами.
Ответа он ждал долго, видимо в центре взвешивали полученную информацию. Полученная им через неделю шифровка окончательно расстроила. Ему не поверили и приказывали вести пассивное наблюдение, вызвав к себе певицу для сбора общей информации у населения и охраны. Активных действий предписывалось не предпринимать.