Поступать решили в ГИТИС, конкурс огромный. Казалось, что все красавцы и красавицы страны съехались сюда и если выразиться научным языком, то плотность или количество красивых людей на один квадратный метр старинного особняка, в котором располагался ГИТИС, просто зашкаливало! На их фоне карт-бланш Зине обеспечен, лишь она и еще одна дурнушка были замечены на экзаменах. Сначала Зинка расстроилась, но поговорив с одной из красивых абитуриенток, узнала, что красота как раз и является причиной многих отказов в поступлении, на одной красоте выехать невозможно, тут надо поразить именно талантом, яркой индивидуальностью, так что Зина скорее в выигрыше, а при ее уморительной мордахе считай, что поступила, успокоила ее красивая абитуриентка!
Зинка пошла первой, а Зоя ожидала вызова в коридоре. Народу много, просто встать некуда, поэтому отбор происходил быстро. Иногда и одной минуты для экзаменаторов — театральных метров было достаточно, чтобы сказать:
— Спасибо, Вы свободны!
Но Зине на просмотре удалось удержать на себе внимание комиссии и ее допустили к следующему туру.
Когда Зоя предстала перед приемной комиссией, ей показалось, как кто-то прошептал: — Вот и еще одна красавица, и куда нам столько…
Зоя внутренне собралась и прочитала монолог Джульетты на балконе. И опять, то ли шепот, то ли показалось…
— Еще одна Джульетта…
Зоя вышла из приемной комиссии в коридор, уверенная, что ее не допустят к следующему туру. Но, к ее удивлению, это оказалось не так и она все же прошла все положенные этапы поступления, остался один, последний и самый важный, на нем ей предложили сыграть хромую и больную старушку. Зоя сделала все что могла, импровизировала на ходу, но чувствовалось, что комиссию своей игрой она не убедила. Зоя кожей почувствовала, что это провал. Однако, слово взял председатель комиссии, известный на всю страну актер, его голос был решающим:
— Давайте честно скажем, коллеги! — обратился он к членам комиссии, — Перед нами красавица, настоящая героиня классических образов и я первый дам отрубить себе руку, если ей придется играть старух и уродин! И потом, — сказал он, понизив голос — девочка только что из детдома, жила среди молодых людей и детей, она и старух-то, наверно, не видела.
Этот аргумент сильно подействовал. И только одна, по-настоящему, очень пожилая актриса поджала губы и насупилась так, что седые букли затряслись на ее голове, Зое она напомнила старуху-графиню из «Пиковой дамы».
В институт Зою все же приняли, так же, как и Зину. С легкой руки кого-то, их окрестили, как «две З», но для Зои Зинка подругой никогда не была, та сама привязалась к ней, а Зоя смирилась с этим, хотя многое в Зинке ей не нравилось. Единственное, чего не могла не признавать Зоя, так это таланта. Зина была несомненно талантлива и очень упорна. Она могла до бесконечности зубрить текст, постоянно репетировать перед зеркалом. И, хотя, ей не хватало интеллекта, кругозор ее был слишком узок и даже примитивен, но в стенах института Зинка жадно набросилась на книги, впитывала в себя все, что рекомендовали преподаватели и даже сверх того. Москва с ее культурной жизнью, регулярными походами студентов в театры, музеи, на выставки, стала той средой, в которой юные сибирячки укоренились подобно морозоустойчивым розам. Зина и Зоя жадно впитывали в себя все, что им давала Москва. Зина, конечно, понимала, что с ее внешностью ей не светят роли героинь, но сразу твердо решила, что «кушать подано!» она играть не будет ни за что! И в провинциальный театр из Москвы не поедет тоже ни за что! Любой ценой, она зацепиться за столицу! Зина даже задумала сделать пластическую операцию по коррекции своего носа «картошкой» и приданию ему благородной формы, а также отбелить кожу лица от назойливых веснушек, нещадно плодившихся на ее лице каждую весну. Она поделилась об этом с Зоей, но та сказала, что этого делать нельзя, так как Зина утратит свою индивидуальность и неповторимый шарм, чем страшно удивила Зину: