Договорились встретиться в мастерской Виктора на Масловке. В один из дней в студии художника раздался звонок в дверь. Виктор поспешил открыть, на пороге стоял молодой человек, это и был английский дипломат Джон Уинстон.
Ему на вид было лет двадцать пять-двадцать шесть, высокий худощавый блондин со светлыми серо-голубыми глазами. Одет был просто, но со вкусом. На нем был вельветовый пиджак песочного цвета, белоснежная рубашка с шейным платком, голубые джинсы, на ногах замшевые темно-коричневые туфли. Стиль, манеры, все в нем выдавало человека светского и высокообразованного. У Джона было письмо к Виктору от его отца, которое он передал в руки художника. Говорили на смешанном англо-русском языке. Виктор мог, конечно, объясняться по-английски, но знание языка оставляло желать лучшего, а Джон только начал изучать русский. Они посидели, выпили понемногу виски, которые принес Джон, затем Виктор стал показывать свои работы, среди которых Джон увидел портрет Зои и образ девушки глубоко запал ему в душу.
— Кто это? — спросил Джон, подойдя к портрету Зои.
— Она студентка, будущая актриса, учится в театральном институте. — ответил Виктор.
— Я хотел бы купить этот портрет. — обратился Джон к художнику.
— Он еще не закончен, — ответил Виктор, стараясь переключить внимание англичанина на другие свои работы.
— Мне бы очень хотелось увидеть оригинал, — не отрывая от портрета глаз, произнес Джон.
— Дело в том, что эта девушка, ее зовут Зоя, очень занята. Она сама назначает время для позирования. — слукавил Виктор.
Еще немного посидев, Джон ушел, однако стал частенько заглядывать в мастерскую к Виктору, в надежде встретить там Зою.
С тех пор образ незнакомки с портрета постоянно стоял перед глазами, лишил молодого человека сна. Поборов свою английскую сдержанность и даже чопорность, Джон напрямую спросил у Виктора телефон или адрес Зои, а тот на ломанном английском попытался объяснить, что девушка живет в общежитии, где нет телефона, а к институту ему лучше не подъезжать, общение с иностранцами может повредить репутации девушки. В душе Джон прекрасно понимал, что у него, как у иностранного подданного и дипломата, много ограничений в СССР, но подвести девушку, а тем более быть неучтивым к ней, было не в его правилах. Он еще пока не знал как, но был почему-то уверен, что они обязательно встретятся и познакомятся.
Виктор все чаще ловил себя на мысли, что он ревнует и отчаянно не хочет, чтобы эти двое встретились. Единственное, что хоть как-то грело его душу был языковой барьер, ведь Джон почти не говорит по-русски, но для чувств язык не нужен, когда есть глаза, взгляды, прикосновения, наконец… Джон молод, хорош собой, настоящий английский джентльмен. А Зоя, его Муза и поздняя любовь… она — настоящая леди. От Виктора не ускользнули прекрасные манеры девушки, ее начитанность, умение вести себя в обществе. Все это он заметил не только при личном общении, но и на их выходах в «свет», в театр, музеи и в гостях у знакомых Виктора. И все же он не мог понять откуда у девушки из далекой Сибири такое воспитание, уж не из детдома, это точно. И вряд ли она успела так быстро набраться хороших манер в институте, очевидно, что это взращено с младых ногтей. Она так естественна и никогда не позволяет себе даже чего-то отдаленно напоминающее жеманство или кокетство. Он покорен, пленен этой девушкой, ничего подобного не испытывал ни к одной женщине. Виктор всегда считал, что любил жену Марию, что ему несказанно повезло жениться на ней, но только теперь понял, что такое страсть, которую он испытывает к Зое. Что это? Кризис среднего возраста? Виктор не мог ответить на этот вопрос. Ясно только одно, он боготворит ее и желает так неистово, что сердце наполняется болью…