Жизнь в интернате потихоньку наладилась и все старались не вспоминать о случившемся. Несколько дней спустя, новый директор интерната Нина Гавриловна подошла к Зое и протянув ей лист бумаги сказала:
- Пиши заявление о принятии тебя в комсомол.
Зоя подняла на нее удивленные глаза.
— Уверена, ты достойна. Ты стойкий, верный друг и товарищ. Комсомол только выиграет от таких, как ты, пиши! — Она сказала так твердо и уверенно, что Зоя тут же написала заявление и отдала его в руки Нине Гавриловне. На собрании Зою утвердили единогласно, так она и стала комсомолкой.
Сибирское лето короткое, пролетело быстро, наступил новый учебный год. Весь 10-й выпускной класс Зоя готовилась вместе с Константином Федоровичем к поступлению в театральный, вместе с ней готовилась и Зина, воодушевленная успехами и похвалами в свой адрес. Успех был настолько очевиден, что многие ребята потянулись на занятия в драмкружок. Теперь все ждали новых постановок, а люди из поселка приходили вместе со своими детьми смотреть спектакли. Приезжал из газеты корреспондент и написал статью о театральном кружке в интернате, там же была опубликована фотография Зои с Зиной и остальных участников самодеятельности. Завязалась творческая дружба с Томским драмтеатром, который стал приглашать воспитанников детдома на свои спектакли, да и сами актеры приезжали к ним с выступлениями и преподнесли в дар интернату костюмы, кое-какие декорации и предметы бутафории. Константин Федорович был горд и счастлив за своих воспитанников, ребята жадно потянулись к искусству. После репетиций он часто рассказывал, как ездил с бригадой артистов на фронт выступать перед красноармейцами и как несколько раз чуть не попал в плен к немцам. Послушать приходили все сотрудники интерната, приводили своих детей, а Нина Гавриловна распорядилась, чтобы на «театральных вечерах» всегда был чай с баранками и карамелью, ей искренне хотелось, чтобы интернат стал для ребят пусть общим, но родным домом.
Зоя получила письмо от Славки, он писал, что поступил в военное училище и ему там нравится. Ну, а так ничего нового, много времени занимает физподготовка. Короткое мальчишеское письмо, написанное торопливым острым почерком. Были и другие от него письма, тоже короткие и по-военному четкие. Зоя всегда сразу ему отвечала и была обрадована, получив от него фото в курсантской форме. Своей фотографии у нее не было, поэтому она отослала Славке вырезанную из газеты, где они вдвоем с Зинкой. Так незаметно и подошел к концу последний год обучения Зои в интернате. В аттестате у нее были одни пятерки, характеристика тоже была отличная, а у Зины, в основном тройки, но она была окрылена успехами в драмкружке и похвалами Константина Федоровича, поэтому ничто не могло остановить Зину от поездки в Москву поступать учиться на артистку, тем более они едут вместе с Зоей!
Томск от Москвы далеко, билеты на самолет не достали, поэтому пришлось ехать поездом почти трое суток. Спасибо Константину Федоровичу, позвонил своей старой знакомой в Москву с просьбой приютить у себя двух девушек на время поступления в институт. Не ночевать же им на вокзале.
Нина Гавриловна выдала девчонкам деньги, чтобы им было на что жить первое время. На вокзал провожать их пришли ребята из интерната и Константин Федорович, который успел незаметно сунуть в руку Зои деньги и прежде чем она опомнилась, заторопился к выходу вагона.
Поезд, качнувшись, тронулся. Впереди долгий путь по огромной стране. Девчонки припали к окну, чтобы в последний раз помахать рукой, провожавшим их ребятам и старому учителю-наставнику Константину Федоровичу.
А, вот и Томск уже позади, впереди новая взрослая жизнь недавних воспитанниц детдома, а сейчас абитуриенток, жаждущих поступить и ни куда-нибудь, а в театральный институт в далекой неведанной столице
Глава 3 Испытание на прочность
И вот они в Москве. После трех суток пути, вышли на перрон Ярославского вокзала. Багаж у них невелик: в детдоме выдали обоим по походному рюкзаку, а также по алюминиевой ложке с эмалированной кружкой и сухому пайку на несколько дней. Зоина семейная реликвия, - серебряная ложка пропала сразу по прибытии ее в детдом, кто-то украл ее из прикроватной тумбочки. Хорошо, что цело бабушкино кольцо, с которым Зоя никогда не расставалась. Как-то на медосмотре врачиха увидела на шее Зои шнурок и спросила: — Ты что крест носишь? — затем, взяв в руки кольцо на шнурке, крепко завязанном на шее Зои и приняв его за стекляшку, отпустила. А вот, ложка пропала. Жаловаться Зоя не стала, понимая, что в бытность директорства Марии Васильевны, это бесполезно. А платье, сшитое руками бабушки, в котором Зоя поступила в детдом, вернули. Платье ей было коротковато, так как за два года Зоя подросла, но можно было его удлинить за счет подпушки. Это платье из шотландки с большим воротником Зоя любила как память о доме и бабушке. В рюкзаке были и зимние вещи: пальто и обувь, так на первое время можно будет обойтись тем, что им выдали в детдоме.