Примеров тому много.
Жизнь у каждого одна. И если относиться к ней бережно, ценить ее, то с чего бы это человек начнет думать, что в шестнадцать лет жизнь прекрасна, а в семьдесят ужасна.
Тут не в возрасте дело, а в чем-то другом. В чем же? Об этом поговорим.
* * *
Несколько лет назад купила я в одном швейцарском курортном городке очаровательную открытку начала XX века. На ней изображена прелестная женщина. Надпись над изображением гласит: «Десять прекраснейших лет женщины находятся между 39 и 59». Обнадеживает, верно? Видите, европейцы уже сто лет назад пришли к такому выводу. А сейчас границы счастливого возраста и для мужчин, и для женщин значительно расширились.
Вот, например, прочитала недавно, что японские ученые определили возраст от 50 до 75 лет как самый творчески продуктивный. До этого накапливался опыт, знания, а после пятидесяти приходит понимание, наступает иной этап проявления возможностей человека. Ведь это прекрасная новость, правда?
Какая же правда, возразят мне, когда у нас люди в среднем и до шестидесяти не доживают! Да, это так. И на то есть много объективных причин. Но кроме них, есть причины субъективные. Вот они-то влияют на продолжительность жизни роковым и страшным образом больше всего.
У нас не принято учить радоваться жизни. Не принято ее ценить. Человек ощущает пренебрежение окружающих к его собственной жизни при первом же столкновении с социумом. А воспитание построено на том, чтобы привить человеку чувство страха, вырастить из него жертву, всегда готовую к подчинению. Допускаю, что никто этого специально не хочет. Но все наши традиции формируют именно такой подход к воспитанию, к человеку, к его жизни и старости. В детях не воспитывается уважение к собственному телу, к его здоровью и поддержанию физической формы. Нет настроя на долгую жизнь. Не культивируется мысль: «Если сделаю сейчас что-то вредное, разрушающее организм, что потом со мной будет, когда пройдут годы?»
Надо учить детей ценить свою жизнь и разумно относиться к ней. Выстраивать приоритеты. Размышлять. Ставить цели. И цели эти должны быть прежде всего духовными. Именно сила духа и ум делают человека прекрасным и позволяют ему прожить долгую насыщенную и творческую жизнь.
Это – одна из тем нашего разговора.
Давайте поговорим о нас, женщинах, о наших силе и слабости, огромных возможностях и страхах, проблемах и путях их преодоления. И сделаем это честно, глядя в глаза правде. Себе врать зачем? (Хотя мы предпочитаем врать сами себе, но от других требуем правды и только правды.)
...
Надо учить детей ценить свою жизнь и разумно относиться к ней. Выстраивать приоритеты. Размышлять. Ставить цели. И цели эти должны быть прежде всего духовными. Именно сила духа и ум делают человека прекрасным и позволяют ему прожить долгую насыщенную и творческую жизнь.
Мы не всегда задумываемся о своем поведении, а потом удивляемся, почему в нашей жизни происходят неприятности.
Кто мы?
Что мы можем?
В чем наше предназначение?
Когда-то женщина была объектом поклонения. В ее честь слагали стихи и песни. А что сейчас? Нам уже не нужны посвященные нам стихи? Мы и сами их пишем… Когда-то, если женщина входила в комнату, присутствующие мужчины вставали. Даже я это застала. Мой научный руководитель, знаменитый профессор, вставал, когда я приходила к нему на консультацию. Ох, как же мне было от этого неудобно! Но приходилось терпеть. Было время, когда нам подавали пальто и совершенно автоматически оказывали мелкие знаки внимания, как бы давая понять, что мы заслуживаем особого отношения. Только потому что мы женщины!
Но эти знаки внимания скрывали также и полное отсутствие равных прав с мужчиной, и в некоторой степени подчеркивали дамское бессилие.
Теперь многое изменилось. И мы в основном рады этим переменам. У нас появилась возможность распоряжаться собственной жизнью. И это замечательно!
Но мы остались женщинами. И нам хочется любви, нежности, верности… И порой мы сами не знаем, как найти любовь, как удержать ее, и что мы иногда делаем не так… А еще – когда же наступает тот возраст, после которого женского счастья ждать уже не имеет смысла?
Вот сколько вопросов!
Что ж, начнем…
Зрелая женщина
Итак, мир принадлежит женщине зрелой (как, впрочем, и зрелому мужчине тоже). Давайте вместе подумаем, что мы будем понимать под зрелостью. Определенный возраст? Опыт? Способ мышления? Поступки? Поведение? Умение ставить цели и добиваться их? Знания?
Вопрос этот вовсе не праздный. Ведь понятие «зрелость» очень растяжимо. Как и понятие «возраст», которое также весьма относительно.
Каждому человеку дано изначально прожить определенное количество лет. Кем дано? На этот вопрос можно отвечать по-разному. Богом. Судьбой. Природой. Нашими генетическими особенностями.
Мы даже (хоть и весьма приблизительно) можем рассуждать о среднестатистическом возрасте человека. Ну, скажем, нам всем кажется вполне нормальным, если человек живет до 85 лет. И мы понимаем, что и до 95 дожить – тоже вполне в пределах нормы.
А вот 100 лет и больше – это уже особенный возраст, некое весьма обнадеживающее отклонение в сторону продления жизненного пути человека. Или, допустим, смерть в 35 – тоже отклонение. Мы сокрушаемся, понимая, что человек прожил слишком мало.
Сейчас мы поведем речь об относительности восприятия длины человеческой жизни и того, какой период в ней отведен непосредственно старости.
Ведь человек, проживший, скажем, 1 00 лет, в 70 – еще не старик! Иначе не проживет он еще 30 лет, понимаете? У него же еще и физического и духовного, и социального ресурса должно хватить на целых 30 лет!
Что это значит? Что для человека-долгожителя 70 и даже 80 лет – это зрелость, но не старость!
А зрелость – время плодотворное!
Если вспомнить о тех, кто прожил короткую жизнь, то открываются не менее удивительные вещи. У этих людей, несмотря на их ранний уход, были периоды и юности, и молодости, и зрелости, и старости, если под старостью понимать усталость от жизни, слабость, отсутствие интереса, смирение со смертью или вялое (а порой и дерзкое) заигрывание со смертью.
Вот некоторые всем знакомые имена тех, кто рано ушел.
Пушкин.Его настроение уже за несколько лет до кончины: «Пора, мой друг, пора, Покоя сердце просит…»
Лермонтов:«Я мало жил, и жил в плену. Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б мог…» («Мцыри»). Показателен и эпиграф к поэме: «Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю» («Вкушая, вкусил мало меда, и вот я умираю», Первая Книга Царств). Отметим, что поэму эту поэт написал в 24 года (в 1 839 году), по нынешним меркам – в юности.
Но мысли о кончине, уверенность в том, что жизнь его будет непродолжительной, высказаны поэтом гораздо раньше, еще в 1 832 году, когда юноше было 1 7 лет!
Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый ветром странник,
Но только с русскою душой.
Я раньше начал, кончу ране,
Мой ум немного совершит;
В душе моей, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит.
Чехов:«Очевидно, есть прекрасное, вечное, но оно вне жизни; надо не жить, слиться с остальным, потом в тихом покое равнодушно смотреть…»
«Господи, даже в человеческом счастье есть что-то грустное!»
«Мне хочется, чтобы на том свете я мог думать про эту жизнь так: то были прекрасные видения».
Высоцкий:«Эх, что за кони мне попались, Привередливые, Мне дожить не успеть, так хотя бы допеть…»
Творцы, ушедшие слишком рано, обычно знают свой срок. Это факт. Но проживают свои недолгие жизни с теми же (только сильно укороченными) фазами: детство-отрочество-юность-молодость-зрелость-старость.