— Не стоит, у деда ещё есть проволока.
— Я говорю про осьминога, — объяснил Али.
Мукфи недоверчиво повернул к нему изрытое оспой лицо. Барек сперва иронически улыбался, а потом захохотал.
— Да он небольшой, — начал объяснять задетый за живое Али. У нас искатели губок не боятся и акул. — И он показал висевший на шее акулий зуб.
— Обманывай дураков! — сплюнул, прищурив один глаз, Барек.
— Не надо, он крупный, несъедобный, и его никто не купит! — сказал Мукфи, стараясь вывести Али из неловкого положения.
Но Али знал, что говорил.
— У осьминога два глаза и клюв, как у попугая. А внизу мешочек с мутной жидкостью. Надо засунуть руку в этот мешочек и вывернуть. Тогда он, как парализованный, разжимает щупальца. Вот посмотрите!
Али осторожно спустился по камням и не торопясь нырнул. Сверху было отлично видно, как он опускался вниз, потом засунул руку в расселину и начал подниматься наверх уже в помутневшей воде. В руке он держал осьминога величиной с тарелку, но с довольно длинными щупальцами.
Мукфи помог ему взобраться на скалу. Восхищению Барека не было границ. Забегая то с одной, то с другой стороны, он смотрел на Али, словно видел его в первый раз. Мукфи радостно улыбался, поняв, какого они нашли товарища.
К закату солнца они уже шлёпали босыми ногами по тротуару с ведром, полным крабов. Лучше всего торговался с покупателями Барек. Он то возмущённо ругался, то колотил себя кулаком в узкую грудь и слезливо упрашивал набавить цену.
На вырученные деньги мальчики купили хлеба и риса для дедушки Мукфи. На обратном пути они зашли к старику. Большой, костлявый, он сидел у дверей хибарки и дымил глиняной трубкой.
Оставив ему риса и немного хлеба, друзья пошли ночевать к себе на остров. Поев хлеба и отложив часть на утро, они легли и крепко заснули.
К утру от оставшегося хлеба не нашли и половины. Мукфи набросился на Барека.
— Клянусь солнцем и луной, я не брал! — вопил Барек.
— А кто, Али, что ли? — спросил Мукфи.
— Нет, не Али!
— Тогда, значит, я?
— А ты прячь хлеб, чтоб я не видел! — наконец признался Барек.
Съев оставшийся хлеб, мальчики снова принялись ловить крабов.
Через три дня Али заявил, что надо искать другую работу. Где-то далеко бушевал шторм, и неожиданно появившиеся волны сильно мешали ловцам.
На острове ночевать было нельзя, и они ходили спать к дедушке, теряя много времени на дорогу.
Мукфи ударило волной о камни, и он сильно рассек себе лоб. Барек чуть не потонул. Его накрыло волной и унесло в море. Али и Мукфи бросились в воду и с большим трудом вытащили друга на берег.
К тому же ловля крабов приносила гроши, а Мукфи и Али должны были кормить своих близких.
На рыбном рынке в то утро ни один из трёх не смог заработать. И на вокзале к каждому пассажиру с чемоданами бросалось не менее двадцати взрослых мужчин.
Мальчики решили пойти в порт, хотя надежда на успех была слаба: недавно закрылось несколько фабрик и очень много людей искали работу.
Прошатавшись весь день в порту, ребята, голодные, пошли ночевать к дедушке. По дороге Барек отстал и пришёл немного позже с оттопыренными карманами, полными картошки.
— Я помогал выгружать мешок с картошкой для овощной лавки, — объяснил он.
Дедушка сварил картошку, и все вкусно поели.
Вечером другого дня, также возвращаясь с пустыми руками, они опять потеряли Барека. На этот раз Барек вернулся довольно скоро и до того избитый, что на него жалко было смотреть. Но настроение у него было прекрасное. Теперь уже он вынимал картошку из-за пазухи.
— Когда он меня поймал и начал бить, — рассказал Барек про хозяина овощной лавки, — я нарочно упал на мешок с картошкой. Он бьёт, а я кричу, одной рукой прикрываю голову, а другой — закладываю картошку за пазуху.
В этот вечер дедушка сварил картошку, но сам есть её не стал, сказав, что плохо себя чувствует.
Мукфи упрекнул Барека в том, что тот признался в краже при старике, а потом принялся добродушно высмеивать распухшее ухо и фиолетовую шишку на лбу приятеля. Но это Барека не обижало, наоборот, он был счастлив. Ведь впервые за свою короткую жизнь он оказался полезным друзьям. Что бы они ели эти два дня, если бы не Барек!
Всю следующую неделю они ловили крабов, но не выручили за них и половины того, что прежде. Многие безработные промышляли крабами, и цены на них упали ещё ниже. Денег не хватало даже на то, чтобы прокормить одного, а их было четверо!
И вдруг…
— Завтра мы будем есть куриный суп! — торжественно объявил как-то вечером Барек и рассказал, что из офицерской кухни на аэродроме выбрасывают куриные головы и лапки. Только надо быть там до рассвета.