— Так мы снова радио открыли? — поразился Ленька.
— Нет, радио вы не открыли. Но вы с Сережей молодцы!
Так и сказал.
— Вы, — говорит Семен Федорович, — очень остроумно сконструировали электроустройство к ходикам. И правильно догадались о связи двух явлений — грозы и сигнала электрозвонка. Это уже немало. Даже очень много!
Так и сказал.
Потом велел он нам с Ленькой на свои места сесть и стал объяснять.
Оказывается, электрические разряды были восприняты во время грозы нашими ходиками, как и вообще всеми другими металлическими предметами. А так как наша линейка с контактами, присоединенными к электрозвонку, была очень близко расположена к цепочке ходиков, то электричества проскочило невидимой искрой от цепочки к контактам, и звонок зазвонил.
Много интересного рассказал нам тогда Семен Федорович про радио, да только не все. «Остальное, — сказал, — узнаете позднее». Это потому, что мы очень мало еще по физике и по математике прошли, а без этого, оказывается, просто немыслимо узнать никакой тайны природы.
А уж как нам хочется все узнать! Об этом даже рассказать трудно.
ССОРА
ы тогда даже подрались с Савкой.
Ребята говорят, что теперь он собирает компанию, чтобы встретить меня после школы и отколотить. Зря старается! Стоит мне только рассказать его друзьям обо всем, так они самого Савку отдубасят, пожалуй. Даже наверняка. Потому что предателей все ненавидят. И правильно!
Если, например, собака тебе друг, то и ты будь ей другом. А раз сам нарочно отдал ее на мучения, так значит, ты предатель и больше никто.
Ведь дружили мы с Савкой? Дружили Ну, подрались. Так и дерись один на один, если до этого дошло. А он что? Собирает компанию бывшего друга бить.
Джульбарс достался Савке маленьким щенком. В день рождения ему подарили.
— Собака — лучший друг человека, — все время говорил Савка.
Он сразу тогда щенка Джульбарсом назвал, хотя это была обыкновенная дворняга, а совсем не та овчарка, про которую кинокартина есть.
Савка сначала очень много возился со щенком, но когда тот подрос, то надоел ему. Надо было учить собаку, а он чего делал? — «Джульбарс, ко мне! Джульбарс, пошел вон!»
Разве это воспитание? А потом даже кормить перестал. Я сколько раз стыдил Савку за это. А он в ответ:
— Не сдохнет, мать ему чего-нибудь выплеснет.
Вот тебе и лучший друг человека! У собаки даже конуры не было, а на дворе зима.
Я не раз просил Савку:
— Отдай мне. Я Джульбарса, знаешь, как воспитаю!
А он говорит:
— Охота была задаром свою собаку отдавать.
Вот он каким оказался, Савка!
Но мы тогда дружили, и я ничего на это ему не сказал.
А позавчера пошел я к нему. Слышу, мать зовет его со двора:
— Савватий! Савватий!
А Савки нет. Смотрю, и Джульбарса нет во дворе. Думаю, бедный пес, наверное, опять на свалку убежал, кости искать под снегом.
Тут Савкина мать вышла во двор.
— Не видел Саввушку? — спрашивает.
— Нет, не видел, — отвечаю.
— Он повел собаку, — говорит она, — в мединститут. Давно бы вернуться должен.
И опять зовет:
— Саввушка!
Я подождал, пока она перестанет кричать, и спрашиваю:
— А зачем он Джульбарса в мединститут отвел? Надо к ветеринару, если пес заболел.
— Саввушка повел продавать собаку. Объявление было. Нам она ни к чему.
— А зачем мединституту собака? Сторожить?
— Нет, — говорит Савкина мать, — для опытов.
«Вот так Саввушка!» — думаю. Известное дело, какие там опыты бывают. Сделают дырку в животе и начнут по резиновой трубке откачивать всякие там желудочные соки.
Мать Савки ушла в дом. А я стою и не знаю, что мне делать. Так мне Джульбарса стало жалко, так жалко! Тут как раз Савка пришел. — Веселый такой, конфеты жует.
— Порядочек, — говорит, — два рубля имею. Могу на кино в долг дать.
Я разозлился, подскочил к нему и стал ругать его за Джульбарса:
— Как ты смел Джульбарса на опыты продать! Из него сторожевую собаку можно сделать!
Савка как закричит:
— А какое тебе дело! Моя собака, что хочу, то и делаю! Катись с нашего двора!