* * *
Бабник циником стал, сквернословом.
А за что ненавидит он баб?
А за то:
с каждой женщиной новой
он по-прежнему слаб.
* * *
Говоришь, скучала? Но ни разу
ты меня не видела во сне…
* * *
Мне приснилась тоска по тебе.
* * *
Это осень за моим окном,
небеса с березкой молодою:
белое
и нежно-золотое
на — как детство — чисто-голубом…
* * *
Неизбежно перед нами,
коль мы сильно влюблены,
мухи топают слонами,
вьются мухами слоны!
* * *
Я счастлив вот уже два года.
Но сколько этот может продолжаться?
Мне страшно.
* * *
Красота приучила тебя
к обороне —
нелегко быть приманкой
и жить напоказ,
но в опасном кругу
и в негласной погоне
презираешь того,
кто заране поверил в отказ.
* * *
Влюбленность — карнавал,
любовь — девятый вал,
от шепота — обвал
и сотворенье
гор!..
* * *
Делается счастье, как вино.
Потому оно сначала бродит,
Но в подвалах памяти доходит,
Там, где одиноко и темно.
* * *
Никогда художником я не был,
но тоску бы кистью написал:
море неподвижное, как небо,
и повиснувшие паруса…
* * *
И часы труда
и в тихий час ночной,
усталым вечером
и на рассвете
мне грустно потому,
что нет тебя со мной,
я счастлив потому,
что ты живешь на свете.
* * *
На перроне дальнего вокзала
Говорила, мучась и любя,
Те слова, что ты мне не сказала,
Те, что ждал я только от тебя…
Сон
— Что ты наделал! — всплеснула руками.
Действительно, я уронил календарь
и листки рассыпались по полу.
— Видишь, праздников нету совсем! —
сказала она и заплакала.
Я листки подобрал, и действительно —
одни только черные числа…
Стою виноватый
среди листопада.
«С покаянной улыбкой…»
* * *
С покаянной улыбкой
он протянул ей гвоздику,
а она отдернула руку,
как от черной змеи.
С виноватой ужимкой
он открыл ей свою незажившую рану,
а она закричала:
— Этот красный цветок
ты припас для другой!
Он сказал:
— Обернись,
вот наш дом,
где полжизни мы прожили вместе! —
А она застонала:
— Застенок,
и на окнах решетки.
— Нет, — сказал он, — двери открыты
и окна до блеска промыты тобой
и распахнуты…
— Боже мой! — содрогнулась она, —
какие окна и двери
на пепелище?
И тогда он увидел дым,
горький дым
и свою искаженную тень на развалинах,
а она увидела дом,
уцелевший дом
среди миров, по ветру развеянных,
и молчанье прошло между мужчиной и женщиной,
прошло, и вернулось,
и еще раз прошло между ними,
а потом — от нее к нему
и к ней от него…
«Все началось с разлуки и смятенья…»
* * *
Все началось с разлуки и смятенья:
почувствовав, что больше не могу
терпеть, молчать, я передал тоску
стихотворенью, а стихотворенье,
которое на славу удалось,
тоску, как эстафету, передало
через года, и ты затосковала,
а я забыл, откуда что взялось…
«Пусть, как птицы из клетки…»
* * *
Пусть, как птицы из клетки,
улетают года,
их спектральной расцветки
не забыть никогда:
золотую завязку
невозможной любви,
мир, менявший окраску
от волненья в крови;
синий, розовый, алый —
пережитого спектр…