Выбрать главу

— А розгами?

— Папа не велит розгами. Он велит только в угол носом…

— Бабушка не послушает и папу…

— Скажем, что я выпустил… Меня не будут розгами: я — маленький…

— Ну, ладно, — согласился я и, улыбаясь, вытер кулаком слезы.

Стоя в уголке, мы шепотом совещались, как нам устроить все это дело. Надо торопиться, потому что завтра рано утром хотят заколоть Хаврюшу. А времени осталось уже мало: скоро придет со службы папа — будут обедать, потом скоро — чай, а там, немного погодя, и спать…

— А ночью? — спросил Володя.

— Ночью страшно идти на подволоку… Темно там…

— Темно-то не беда, а может быть, там Баба-Яга живет! — сказал Володя.

— Это все глупости: никакой Бабы-Яги на свете не бывает…

— А ты почему знаешь?

— Знаю уж…

— По-твоему, и чертей не бывает? — спросил Володя.

— Не бывает…

— У тебя все не бывает… А вдруг из-за трубы и выглянет…

— Ничего не выглянет. Спроси у папы: он говорит, что никаких чертей нет, а это только врут все…

Долго мы обсуждали, как лучше устроить, и решили так: после обеда, когда папа ляжет спать, а бабушка сядет штопать чулки, пусть Володя попросит маму идти с ним гулять; когда они уйдут гулять, я буду смотреть, не уйдет ли куда-нибудь кухарка: в лавку или в другое место, и как только кухарка уйдет — я утащу Хаврюшу и унесу его через задний двор на улицу и выпущу на волю… Если кухарка никуда не уйдет, решили встать ночью, потихоньку пробраться на подволоку и похитить Хаврюшу; ночью его можно выпустить с парадного крыльца…

— Может быть, попросить еще папу, чтобы не убивали Хаврюшу? — спросил Володя.

— Нечего просить… Папа сердитый и очень любит есть поросенка с кашей…

— Думаешь, — не помилует?

— Нет. Мама добрее, и то не хочет помиловать…

— Да, лучше выпустить…

— Кухарку будут бранить…

— Ну так и что? Что важнее: чтобы не бранили кухарку или чтобы не зарезали Хаврюшу?

— Хаврюша важнее…

— То-то и есть.

— Знаешь, что?..

— Что?

— На подволоку можно залезть: окошко есть, а рамы там нет. Можно подставить лестницу…

— Увидят… Дворник увидит…

— Скажем, что так… играем…

— Дворник не велит на крышу лазить…

— Пускай! А я полезу.

Отпросились у мамы гулять на двор. Осмотрели местность. Лестница была, только стояла не в том месте и была очень тяжелая. Попробовали перетащить — мало силы… Но пришел гимназист Вася и помог нам… Подвинули лестницу у окошку, и я полез. Было страшно, потому что лестница тряслась. Но, слава Богу, долез до самого окна. Заглянул: сразу показалось очень темно, а потом посветлее; стало видно трубу, веревки для белья… А вон и Хаврюшин домик.

— Хаврюша! — прошептал я и стал потихоньку хрюкать.

Молчит. Должно быть, думает, что — чужие. Похрюкал еще — не отвечает. Влез в окошко и стал потихоньку пробираться к Хаврюшиному домику… Что за диво? Нет Хаврюши. Осмотрел все закоулочки — нигде нет… Вот тебе и раз!.. Потихоньку стал пробираться назад — слышу: на дворе ругается дворник. Что случилось там? Гляжу в окошечко, стоит дворник и кричит:

— У меня не трогать лестницу! Уши надеру.

Посмотрел — нет лестницы: убрали. Вздрогнул даже, когда посмотрел из окошка на землю.

Гимназист стоял вдали и бранился с дворником, а Володи не было: должно быть, он испугался и убежал… Что же делать? Дверь в кухню заперта, а лестницы нет. Значит, на двор в окошко или стучаться в кухню?

— Дворник! Дай лестницу, а то как же я слезу?..

— Залез, так и сиди.

— Как ты смеешь?

— Не лазай другой раз… Посиди да подумай, какой ты озорник…

— Смотри: я спрыгну и ушибусь до смерти.

— Прыгай!

— Умру, тогда папа тебе задаст.

— Не умрешь…

Ушел куда-то дворник. Надо стучаться. Ничего не поделаешь. Будут бранить… А главное: спросят, зачем полез… Как сказать?.. Пожалуй, догадаются, что хотел утащить Хаврюшу. Осторожно спустился я по лестнице и приложил к двери ухо. Слышу, кто-то шевыряется [133]у замка.

— Ты, Володя?

— Я…

— Отопри скорей!

— Да ключ-то у кухарки…

— Ну, поймали нас. Бранится бабушка… Значит, нечего больше скрываться.

— Бабушка! Кто меня запер? Отопри!

— Как он залез туда? Зачем? Верно, думал, что поросенок на подволоке…

— Ничего не думал… Отопри же!

— Ну и сиди! Сиди, пока отец не придет… Пусть он тебя и выпустит…

Я заплакал и стал колотить ногой в дверь.

— Не дури!

— Выпусти! А то не перестану стучать, а буду все сильнее.

— Вот и тебе задам. Выпорю.

Забрякал замок, и дверь растворилась. Бабушка хотела поймать меня за ухо, но ей это не удалось: я проскочил у нее под рукой и выбежал из кухни.

— Вот отец придет, он тебе… Не получишь нынче малины с молоком.

— И не надо.

— А я ему половину своей отдам… — сказал Володя.

— Ну так и ты ничего не получишь.

— И не надо.

Мама не особенно рассердилась. Она была рада, что у Вареньки прошел пальчик, и только улыбалась, когда бабушка рассказала ей, как я очутился на запертой подволоке.

— Скажи: зачем залез?

— Играть.

— Не ври! Ты думал, что там Хаврюша…

— Ну и думал… А где он, мама?

— Не скажу.

— Скажи! Мы только погладим его. Мама!

Мы стали приставать к маме, и она сказала, что Хаврюша заперт в чулан под лестницей.

— Позволь нам поиграть с ним!

— Будет. Завтра его кушать будем…

— Позволь. В последний раз! Надо же проститься.

— Нечего прощаться…

— Вот ты какая нехорошая… Неужели тебе не жалко Хаврюшу?..

— Жалко, да что же делать, голубчик?..

— Пусть поживет до моего ангела!..

— Нет… Нельзя… Папа хочет поросенка с кашей…

— Купи другого!

— И другого будет так же жалко, как этого…

— Нет! Нам только Хаврюшу жалко… Хаврюша такой хорошенький… Любит нас…

— И мы его любим… Очень любим… — сказал я.

Звонок оборвал наши разговоры: это папа пришел со службы. Сердитый пришел. Нечего и просить. Стал браниться, что не накрыли стола к обеду. Он очень хотел кушать.

— Поросеночка зажарили? — спросил папа.

— Нет… Завтра уж…

— А я просил — сегодня.

— Завтра непременно зажарим…

— С кашей! Побольше масла… Чтобы зарумянилась кожа, подсохла немного…

— Он, папа, маленький очень. Лучше бы дать ему пожить, чтобы вырос побольше. А то мало у него мяса… — попробовал я спасти Хаврюшу.

— Маленький вкуснее. Ничего ты не понимаешь…

Я вздохнул и ушел в детскую. Не спасешь Хаврюшу… Увидал под своей кроватью корзинку, в которой спал несколько раз Хаврюша, и так мне сделалось жалко, что слезки выступили на глазах.

— Ах, папка! Злой ты какой! Тебе бы только съесть Хаврюшу, — сказал я и очень рассердился на папу.

После обеда, когда папа лег спать, Володя стал звать маму гулять.

— Гуляй один.

— Я с тобой хочу…

— Куда же мы пойдем?

— Так, по улицам…

— Не хочется, голубчик.

— Пойдем со мной, — предложила бабушка.

— А ты куда?

— К вечерне…

— А мама?

— Я останусь дома.

— А кухарка? Она пойдет куда-нибудь?

— А зачем тебе это знать?

— Надо.

Какой глупенький Володя. Зачем было спрашивать про кухарку?.. Догадаются вот.

Володя ушел с бабушкой, а я остался… И кухарка куда-то ушла, да беда была в том, что чулан был заперт на замок, а ключ был у мамы. Постоял около чулана, послушал и позвал Хаврюшу. Услыхал. Хрюкает… Миленький! Экая досада! Так бы сломал дверь и выпустил Хаврюшу!.. Взял я палочку, всунул ее в дверь, поискал ею Хаврюшу. Да что толку? Проклятая дверь! Стукнул в нее каблуком. Что-то упало с полки в чулан… Убежал. А время шло и шло… В столовой уже приготовляли стол к чаю. Папа проснулся и умывался, плескаясь водой… Вернулась бабушка с Володей…

вернуться

133

Шевыряться— копаться, ковырять, рыться в чем-нибудь, перерывать (обл.: юж., зап., тамб.).

полную версию книги