Составленный Джо перечень звуков воды заставил меня также задаться вопросом, является ли природа, адекватно воспринимаемая, такой уж открытой книгой? Вероятно, я недостаточно компетентен, чтобы теоретизировать в данной области, но кто меня остановит? Профессора общаются только между собой и в целом игнорируют простых людей, к которым я отношу себя. Вчера, когда дождь и шквалистый ветер ненадолго стихли, я подсыпал зерна в птичью кормушку и нашел в траве мертвого дубоноса. Непонятно зачем, я понюхал мокрые перья и решил, что он умер совсем недавно. Меня потрясла невесомость птицы, хотя, конечно, как она смогла бы летать в противном случае? Я любовался крепким клювом, изумительными желтоватыми и бежевыми перьями, белой полоской на спинке. Я вспомнил, как в ранней молодости впервые имел счастье взять в ладонь девичью промежность. Тайна, что ни говори. Уверен, любой мужчина помнит потрясение, испытанное от сознания «они другие».
Впрочем, вернемся к делу. Я подложил в камин чурбан, практически неподъемный. Это обрубок бука, но не того, в который по неосторожности врезался Джо. Мне надоело быть брюзгливым старым пердуном, и я начинаю задаваться вопросом, не является ли означенная персона просто еще одной данью цивилизации. Американцы, похоже, любят метафоры, связанные со спортом, и я, безусловно, уже обежал третью базу и теперь направляюсь к «дому», представляющему собой яму в земле. Естественно, я бы хотел быть «похороненным» на помосте, установленном в кроне дерева, или в крохотной продолговатой деревянной хижине, как представители индейских племен. Я на девяносто девять процентов уверен, что это не имеет значения, но оставшийся один процент тревожит.
Я могу попытаться составить суждение о природе Джо на основании собственных наблюдений и различных его высказываний, а также трех записных книжек, оставленных мне покойным. Во всяком случае, мне так кажется. Но тогда придется бессмысленно напрягаться, чтобы объяснить природу своего ума, создающего именно такие представления о Джо. За три последних дождливых дня я начал сознавать известную ограниченность своих возможностей, которой не чувствовал раньше и которую не желаю выдавать за достоинство. Возможно, я не настолько умен, как мне казалось. Эта мысль не усугубит мою депрессию, поскольку затяжной дождь уже отлично справился с делом, хотя, надо признать, он сродни крепкому, отрезвляющему пинку под зад, своего рода дождь-откровение.
В июле, к примеру, Джо навещала молодая женщина, которую первые несколько дней я находил довольно неприятной особой. Она сморкалась чаще любого смертного, объясняя это аллергией. Она была среднего роста, но очень худая и носила широкие одежды, скрывающие фигуру. Она занималась сравнительным литературоведением и являлась аспиранткой Мичиганского университета в Ист-Лансинге, о каковом учебном заведении мне не известно ровным счетом ничего, за исключением того, что тамошние спортивные команды носят название «Спартанцы» и входят в Большую десятку. Сам я учился в Северо-Западном университете, и, хотя он имеет блестящую репутацию, этот факт никак не влиял на состояние умственной апатии, в котором я находился в бытность свою студентом. Ну вот, я снова за свое. Кому это интересно? Я сам себе неинтересен. Я воплощение Современного Человека, покупателя забав и развлечений, который пытается процветать на перепутьях своей скуки.
Так или иначе, эта девушка, которую я назову Энн, не обладала и малой долей Сониной сексуальности. Однако она была жутко умной и оказала Джо значительную помощь в сборе растений для моего гербария — бессмысленное хобби, оставшееся у меня с детства. В силу отсутствия зрительной памяти Джо изо дня в день приносил мне одни и те же растения. Я платил Джо по пять баксов за каждый новый экземпляр, и один раз он с помощью Энн заработал двести долларов за день. При всем своем безусловно высоком интеллекте (качество не всегда приятное и полезное), она вопреки всякому здравому смыслу любила Джо, несмотря на необратимое поражение мозга. Что, во имя всего святого, это значит? Как можно продолжать любить человека с подобным расстройством мозговых функций, который совершенно не узнает тебя, когда ты поднимаешься с постели утром, хотя слабые вибрации памяти порождаются звуком голоса, прикосновением и, возможно, запахом.