— У Джо есть кредо, которое он не нарушает. Никогда не отступать. Это показывают стрелы у него на плечах, направленные вперед. Они не дают ему повернуть назад.
Она задумчиво посмотрела на стену.
— Это я понимаю.
Я допил ананасовый сок и раздавил банку.
— Не обращай на Джо внимания. Жизнь для него очень проста, но она не всегда такая, как ему бы хотелось. В этом и состоит одна из его проблем с другими полицейскими.
Она кивнула. Но ее лицо оставалось пустым.
— Представь себе самурая, — сказал я. — Воина, которому необходим приказ. Это Пайк.
— Стрелы.
— Да. Стрелы позволяют ему навести порядок в хаосе. Профессиональному солдату без этого нельзя.
Эллен немного подумала.
— Значит, ты тоже профессиональный солдат?
— Нет. Я частный детектив и являюсь полной противоположностью порядку.
— Пайк сказал, что как солдат ты был лучше его. Он сказал, что во время войны ты получил множество наград.
— Ха-ха, узнаю Пайка. Теперь ты видишь, что это за тип? Миллион шуток.
— Он сказал, что ты будешь все отрицать.
— Да он настоящий хохмач.
— Пайк сказал, что все стоящее в жизни он узнал от тебя.
— Переключи телевизор на одиннадцатый канал, ладно? Там сейчас пойдет «Колесо фортуны».
Эллен долго смотрела на меня и не стала переключать канал.
— Я больше не смогу быть такой, как прежде?
Я мягко посмотрел на нее.
— Не сможешь.
Она кивнула, наверное, не мне.
— Ладно, — сказала она. — Это я тоже могу понять.
30
Когда Пайк вернулся, он принес бутылочку «Далмейна» и шесть таблеток валиума. Мы принялись за обед, состоявший из красной фасоли, риса, маисового хлеба и свиных ножек. Эллен посмотрела в свою тарелку и сказала:
— Я никогда прежде не ела свиные ножки.
Тогда я разрезал кожу и показал, как добраться до мяса.
Она ела медленно, но справилась со всем, что Пайк положил ей на тарелку. Джо и я пили пиво, а Эллен молоко. Я обратил внимание на ряд удивительных проявлений иронии жизни, но Эллен и Джо не оценили моих усилий. Впрочем, от Пайка я ничего другого и не ждал.
Мы поели, вымыли посуду, а потом перешли в гостиную. Никто из нас не произнес и пяти слов. Я поставил пластинку «Криденс» и сходил в кладовку, откуда вернулся, надев нос Граучо Маркса.[43]
— Уместно, как и всегда, — проворчал Пайк и вышел на террасу.
Эллен улыбнулась, а потом отвела глаза. Через некоторое время я снял нос и взял «Вальдез идет».
Я уже заканчивал, когда Эллен тяжело вздохнула. Подняв голову, я посмотрел на Эллен — по ее щекам текли слезы, а глаза покраснели. Я протянул руку и коснулся ее руки. Она сжала мои пальцы и сказала:
— Что они делали, чтобы заставить его так кричать?
В комнату вошел Пайк. Я пересел поближе к Эллен и некоторое время обнимал ее за плечи, пока она не попросила две таблетки далмейна и сказала, что пойдет и ляжет. Я проводил ее и стоял рядом, пока таблетки не сделали свое дело и она не заснула. Выключив свет, я спустился вниз.
— Она мне нравится, — сказал Пайк.
— Ты сказал ей, что работал в полиции.
— Она мне очень понравилась.
Я вытащил из холодильника две банки пива, включил тихую музыку, погасил почти весь свет в доме, после чего мы вдвоем вышли на террасу. Две машины ехали по дорогам каньона на юге и на востоке, то появляясь, то исчезая между домами на холмах. Даже койоты притихли.
Пайк уселся на полу, свесив ноги вниз. Я устроился рядом. Ну прямо как Том и Гек.
— Если у наблюдателя Дюрана хорошая винтовка, он моментально с нами разберется, — сказал я.
— Весьма возможно.
Мы продолжали сидеть рядом. Тяжелые тучи закрыли луну и большую часть звезд. Спрингстин пел о крутых парнях и разбитых сердцах.
— Помнишь, как я вчера сказал, что Морт сдался?
— Да.
— Так вот, он не сдался. Сдалась она.
— Я знаю.
— Она уже почти перешла грань. Морт, мальчик, а теперь она сама. Эллен полностью потеряла уважение к себе. — Пайк поднял бутылку пива и сделал несколько долгих глотков. — Я хочу, чтобы она вновь стала полноценным человеком, — продолжал я.
— Угу.
Я приложился к своей банке.
— А тебе не кажется странным, что Дюран дал мне так много времени, чтобы вернуть наркоту?
— Кажется.
— Похоже, он знает, что у меня нет кокаина, и просто использует время, чтобы отыскать свою потерю.
— Угу.
— Джо, как, черт тебя возьми, ты способен видеть ночью в темных очках?