Упс, кажется, я зря это сделал. Привлекать к себе внимание мне отчего-то совсем не хотелось, поэтому я склонился над кашей, постарался сделать как можно более тупое выражение на лице и начал неспешно есть эту… это творение чьего-то злого гения, тщательно пережёвывая каждую ложку. Не кривиться, глотая это варево, было сложно, но я старался изо всех сил. Когда на кухне начал собираться народ, перед ними предстал дурачок, смиренно жрущий кашу и даже не думающий говорить. В результате девице, поднявшей панику, еще и попало, поскольку ей никто не поверил. В самый разгар разборок на кухню явился мужик в синем кафтане, всех разогнал, пригрозив плетьми, и велел немедленно приниматься за работу, поскольку через два часа благородные господа вернутся с охоты и будут ужинать. На кухне тут же забурлила жизнь. Все забегали, нарезая, жаря, отваривая, а я, воспользовавшись суматохой, тихо слинял на свежий воздух, бросив недоеденной гадкую кашу. Мне очень нужно было привести мысли в порядок и понять, что со мной произошло.
В результате блужданий я оказался во дворе. Оглядевшись, выбрал направление, противоположное тому, где держали грифона, и пошел вперед, пока не оказался у конюшен. Пахло тут не слишком хорошо, но я все же отыскал тихий закуток с охапкой сена, присел на него и начал думать, вернее вспоминать. Поначалу в голову ничего не приходило, а потом вспыли воспоминания о себе прежнем, хотя и не все: я помнил, что у меня были мать и брат, но лица их и имена словно стерлись из памяти. Помнил, что работал кондитером и как пек всевозможные сладости, а вот их названия и название того заведения, где работал, — пустое место. Я понимал, что язык, на котором разговаривал с местными, не мой родной, хотя теперь именно на нем думал. А вот тот язык, из прошлого мира, смутно вспоминался отдельными словами и образами, не всегда понятными. Я также совершенно не помнил своей внешности и имени, хотя твердо знал, что оно точно не Дурачок. Зато вспомнил зал с колоннами, увитыми цветами, и слово в слово наш диалог с привратником.
«Получается, я в новом теле и новом мире, магическом, судя по грифону. Хорошо хоть, язык понимаю, а вот что делать дальше… — я растерянно почесал затылок, заодно ощупав неровно обрезанные волосы и… остроконечные уши. Обычные человеческие уши, кончики которых были не закруглены, как у людей, а чуть заострены. — Это что же, я эльф?»
Я постарался припомнить как можно больше об эльфах — и… ничего. Нет, смутные воспоминания о том, что я о них читал в каких-то фантастических книгах-сказках, были, но подробностей я совершенно не помнил. От напряженного мыслительного процесса разболелась голова. Единственное, что мне удалось вспомнить: у эльфов уши торчали из прически, а мои были скрыты волосами. Может, я не эльф? А может, полукровка эльфийская? Нет, так я себе голову сломаю, но ни до чего не додумаюсь. Нужно узнать о себе как можно больше.
Я уже собирался выбраться из своего укрытия, прикидывая, с кем лучше всего поговорить, когда возле конюшен началась суета. Решив, что это те господа приехали, о которых говорил мужик в синем костюме, я вернулся обратно на солому, чтобы переждать суматоху. Сам не знаю, как так получилось, но там я заснул и проспал до вечера. Когда открыл глаза, солнце уже садилось, окружая дом и двор сумеречными тенями. Оглядевшись и прислушавшись, я пришел к выводу, что могу выйти. Неподалеку от конюшни обнаружился колодец, вот к нему я и направился, поскольку пить очень хотелось. Стоило мне вытянуть ведро с водой и сделать первый глоток, как рядом оказалась Селька, сверлящая меня недобрым взглядом.
— Мне из-за тебя попало, дурак ты уродский! Быстро признавайся, как ты говорить научился! — она даже ногой притопнула, хорошо хоть кричать не стала.
Я равнодушно пожал плечами, не собираясь с ней разговаривать, а потом понял, что она идеальный кандидат в информаторы. Второй раз ей точно никто не поверит, зато я смогу расспросить ее обо всем, что мне нужно.
Еще раз оглядевшись и убедившись в том, что нас никто не видит, я схватил ее за руку и рванул в свое укрытие за конюшней. Селька, понятное дело, заорала, так что пришлось зажать ей рот ладонью и прошипеть:
— Тихо. Мы просто поговорим, и все. А будешь орать — шею быстро сверну.
Конечно, я не собирался приводить свою угрозу в действие, но девка-то этого не знала, так что визг прекратился, и вырваться она больше не пробовала. Усадив на сено, я присел на корточки перед ней. Селька всхлипнула, испуганно глядя на меня, но поддаться жалости я никак не мог — не время.
— Расскажи обо мне: кто я, как зовут и все остальное. Да не дергайся ты. Не трону. Говори давай.
— Зовут тебя Дурак, — испуганно начала она дрожащим голосом, — потому что ты дурак: ничего не понимаешь, не разговариваешь и… Ой, теперь-то разговариваешь и… Ой, мамочки-и-и… — завыла, закрыв лицо руками.
— Да не реви, ничего я тебе не сделаю. Давай дальше. Кто я?
— Не знаю, — всхлипнула Селька. — Тебя маг сделал в своей лаборатории.
— Какой маг? — пришла моя очередь растерянно моргать.
— Хозяин прежний, — слезы Сельки уже высохли, теперь она внимательно вглядывалась в меня, о чем-то размышляя. — Я маленькая была, когда меня на кухню работать взяли. Ты тогда уже был. Я слышала, как слуги шептались, что маг соединил кровь всех разумных нашего мира, чтобы создать тебя. Сына хотел, чтобы магом тот был самым сильным, а жена померла, вот он и рехнулся на старости лет. А ты не получился: ни магии, ни разума в тебе не было, ходил как кукла, только приказы понимал. Но маг запретил тебя убивать. Потом он умер, а дом достался его дальнему родственнику. Он тебя поначалу все магам местным показывал, продать хотел, только все отказывались. Сказали, никчемный. Я слышала, как один старый маг говорил хозяину, что ты рожден без души, а потому пуст. И магии в тебе нет, и быть не может. Матильда выхлопотала тебя у нового хозяина, раз ты больше никому не нужен, и заботилась последние пять лет.
Выслушав ее рассказ, я задумался. Выходит, моя душа заняла пустое тело, которое было искусственно создано сумасшедшим ученым-магом, а чего он там во мне намешал — и сам бог не разберется. Н-да, невеселая ситуация получается.
— Теперь тебя точно купят, — Селька произнесла это так азартно, что я вздрогнул.
А ведь она права. Теперь в теле есть душа, и на меня вполне может польститься какой-нибудь маг. На опыты пустит или декоктов наварит. Ой, не зря мне чуйка советовала остаться для всех тупым дурачком и не раскрывать себя. И что мне теперь делать? Бежать? Я мира не знаю. Остаться? Рано или поздно я проколюсь, и тогда меня точно продадут кому-нибудь, как зверя невиданного. Да и Селька молчать не будет. Нет, бежать и только бежать. Сегодня. Продуктов только набрать на кухне, одежды сменной — и ходу.
Прикосновение чужих пальцев к лицу прервало мои размышления.
— А ты ничего, когда морда не безжизненная, как глиняная маска. И чешуйки тебе идут.
Чешуйки? Какие еще чешуйки? Мне срочно нужно зеркало!
— Так. У тебя зеркало есть?
— В комнате, — согласно кивнула Селька.
— Тогда пошли к тебе.
— Зачем это? — в ее глазах вновь зажегся страх, и Селька отпрянула.
— Не бойся, просто зеркало мне твое надо. Тебя я не трону. Клянусь.
— Тогда ладно, — согласилась она и отвела меня в небольшую пристройку позади большого дома. Оказалось, что именно тут, в маленьких каморках, живут все домашние слуги. В Селькиной комнате стояла узкая кровать, возле которой приютились небольшой одежный шкаф и пара сундуков возле него. Больше ничего здесь не было, да и не могло поместиться — когда мы вдвоем прошли в комнату, там сразу стало ужасно тесно.
— Где зеркало? — тут же спросил я, оглядываясь.
Селька зажгла свисавшую с потолка лампу, так что мне пришлось зажмуриться, а потом извлекла зеркальце из сундука и подала мне. Небольшое, овальное, сантиметров тридцать в длину и двадцать в ширину, оно показывало не так много, но мне и этого хватило. Прежде всего, внимание привлекали глаза: яркие, зелено-синие (кажется, такой цвет называется «морская волна»), они странно блестели. Всклокоченные волосы на первый взгляд казались темными, но в этом я был не уверен — очень уж грязными они выглядели. Голову мне «прошлому» давно никто не мыл. Чешуйки, о которых говорила Селька, действительно были, мелкие такие. Начинаясь на висках, они спускались по контуру лица до подбородка. На ощупь были мягкими и почти ничем не отличались от нормальной кожи, разве что цвет их был чуть светлее, с каким-то перламутровым оттенком. Рогов или еще каких-то лишних деталей не обнаружилось, но это меня совсем не огорчило, и так физиономию с чешуей придется прятать. И волосами это никак не прикрыть.