Надо признать, что все это было неплохо задумано. Но вот осуществить свой план ему удалось только наполовину. Если само преступление совершилось в точности так, как было рассчитано, то остальному помешало неожиданное вторжение Вотье — он был первым и единственным, разрушившим эти построения изворотливого ума. В каюте, где произошло убийство, Жак обнаружил пахнувший знакомыми духами шарф жены. Остальное известно.
Велико было удивление Филис, когда утром шестого мая она узнала из газет о преступлении, совершенном на теплоходе «Грасс». Она узнала также, что уже задержанный убийца — вовсе не ее муж, а муж соперницы. Она плохо понимала случившееся еще и потому, что накануне, в пять часов, на ее имя пришла лаконичная телеграмма, подписанная «Анри» — так звали ее мужа, — в которой сообщалось: «Разделяю ваше горе».
Сначала Филис испытала нервное потрясение. Но практичная безнравственная женщина быстро оправилась. В конце концов двадцать пять тысяч долларов были у нее в кармане. Лишь бы ее дурак муж не был сильно замешан в деле. Это было бы ни к чему, потому что при расследовании полиция могла установить, что по одному из последних подписанных в Нью-Йорке Джоном Беллом чеков были выданы деньги женщине, носившей имя убийцы. Филис опасалась последствий. Вышедшие на другой день газеты хотя и удивили ее, но одновременно и успокоили. Она рассчитывала выяснить все, когда муж вернется в Нью-Йорк.
Теперь мы немного знаем Филис Брук, Нам остается только установить личность ее мужа и одновременно убийцы Джона Белла. Работа эта не потребует сверхъестественных усилий благодаря фактам, которые мы собрали. Но позволю себе прежде обратить внимание суда на то, что дальнейшее присутствие у барьера мадам Вотье не кажется мне больше необходимым.
— Можете быть свободны, мадам, — тотчас обратился к ней председатель.
Когда молодая женщина удалилась, Виктор Дельо продолжил:
— Чтобы быстро установить эту личность, мне представляется необходимым снова пригласить к барьеру первых свидетелей, дававших показания на этом процессе. Я имею в виду свидетелей исключительно объективных, не связанных с подсудимым узами дружбы или родства и ограничивавшихся в своих показаниях только фактами. Если мне не изменяет память, это были последовательно стюард Тераль, комиссар Бертен, капитан Шардо, доктор Ланглуа и профессор Дельмо. Если суд не возражает, я предлагаю, чтобы каждый из названных свидетелей снова подошел к барьеру и ответил на вопросы, которые я должен им задать.
— Суд не возражает, — ответил председатель Легри.
— Благодарю. Думаю, что следует снова вызвать свидетелей в том порядке, в котором они давали показания. Первым, насколько я помню, был стюард Тераль.
— Мсье Тераль, — начал старый адвокат, когда стюард появился в зале, — вы сообщили нам, что первым обнаружили преступление в каюте класса «люкс», которую занимал Джон Белл.
— Да, действительно.
— Вы начали проверять каюты класса «люкс», которые обслуживали, только по приказу комиссара Бертена, последовавшего после обращения к нему мадам Вотье?
— Именно так.
— Когда вы увидели из коридора дверь каюты Джона Белла приоткрытой, вас это не особенно удивило?
— То есть как это?
— Вы ведь могли ожидать этого, мсье Тераль! Удивило вас то, что дверь подпирало тело, а на койке сидел оцепеневший Вотье.
— Да, действительно…
— Тем более, — продолжал адвокат, — что эта странная картина не совпадала с той, какой она была два часа назад.
— Не понимаю…
— Дальше будет все понятно, — сказал Виктор Дельо. — За два часа до того, как вы, скажем так, «официально обнаружили преступление», вы уже заходили в каюту с вашим служебным ключом, который положено иметь обслуживающему персоналу. Вы постарались войти осторожно, без шума, чтобы не разбудить пассажира, отдыхавшего на койке после обеда. За три предшествующих дня вы изучили привычки Джона Белла. В это время он всегда спал сном праведника. На ночном столике лежал нож для бумаги — он представлял собой идеальное оружие. Вы знали, что он лежит там, и вам не надо было даже приносить его с собой. Этот спящий здоровый парень не оказал вам ни малейшего сопротивления — он даже не почувствовал, что перешел от земного сна к вечному.