Выбрать главу

— Ну и как вам? Нравится? — спросил Игорь Игоревич.

— Заинтригован. — Я понимал, что ступил на неверный лёд обмана враз обеими ногами. Тонкая корочка предательски похрустывала; под нею же разверзлась бездна. Единственное, что могло меня спасти — суеверно скрещённые пальцы. Я продолжал самозабвенно врать: — Местами так, пожалуй, и вовсе поражён.

— Что думаете предпринять? — прямо в лоб засветил мне конкретный вопрос Игорь Игоревич.

Предпринять? Если б я хоть знал, что к чему. Помявшись для правдоподобия и задумчиво хмыкнув, я сознался:

— Знаете, пока не определился. А стоит ли вообще что-либо предпринимать? Может, пусть всё идет как есть?

— Ага, наш осторожный друг всё-таки решил вильнуть в кусты… — невесело сказал сам себе Большой Дядька. — Что же, Филипп, это ваш выбор. Достаточно разумный. Не смею осуждать.

— Погодите, вы не поняли. Никуда я не виляю. Просто… Игорь Игоревич, — выпалил я наугад, — вам не кажется, что это ваше «Фуэте» — полная ерунда?

Пальба в белый свет приносит иногда неожиданные результаты. Вот и я — ухитрился, похоже, попасть. Причём в довольно чувствительное место.

— Во-первых, оно не моё, — обиделся сеньор Тараканни. — А во-вторых, такие (он выделил голосом это "такие") совпадения не могут быть ерундой. Тем более, полной. Я вам, Филипп, советую взяться, и дочитать-таки рукопись до конца. Может, тогда и поубавится у вас скепсиса. Ариведерчи!

Сказав умолкшей трубке «пока», я со вздохом поплелся на поиски злополучной папки. Отыскал, раскрыл, вздохнул вторично — куда как протяжнее — и нехотя принялся читать. Однако уже в третьем абзаце повстречал самого себя — в роли длинноволосого качка со спортивной сумкой… и втянулся.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ФУЭТЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНОГО ЗЛА 

1…И ДОРОГИ

Автобус остановился. Пыль, сдуваемая на ходу ветерком, что врывался через раскрытые люки и окна, густыми клубами повисла в салоне. Пассажиры поспешно ринулись наружу, толкаясь и весело сквернословя.

Дальновидные аборигены повскакивали с мест задолго до остановки — вместе со своими здоровенными сумками и рюкзаками. Костя сидел в самом хвосте автобуса, пробраться к передней двери по их примеру заранее не догадался, понадеявшись, что водитель откроет заднюю.

Не тут-то было!

Утомлённый тряской дорогой, пылью и жарой Костя пасмурно решил сперва, что водитель-извращенец таким образом издевается над людьми. Потом он разглядел обрезок сплющенной трубы, который стягивал раздвигающиеся половинки задней двери посредством пары заржавленных болтов. По-видимому, решил Костя, дверь самопроизвольно распахивается на ходу, и не скрепи её намертво — могут появиться жертвы. Он вспомнил, как его самого подбрасывало на ухабах, тут же представил, что однажды не смог удержаться — вылетел на дорогу через неисправную дверцу… и простил водителя. Его милосердию способствовало и то, что выход наконец оказался свободен.

Подхватив с рубчатого резинового пола ранец, он бодро прошествовал наружу. И даже сказал шофёру спасибо. Шофёр увлеченно болтал со здоровенным, длинноволосым и треугольно-бугристым качком. У здоровяка из уха свисала серебряная серьга в виде древнеегипетского символа жизни, а с плеча — спортивная сумка, полная угловатого железа (о сумку Костя довольно чувствительно ударился боком). На Костину учтивость водитель не отреагировал вовсе, словно не заметил. И то верно — не бог весть, какая важная птица: худой, невысокий мальчишка неполных шестнадцати лет. Пацан — так, наверное, здесь говорят. Качок же, почувствовав, что его дурацкую сумку кто-то задел, оборотился и широко улыбнулся Косте, оскалясь нечеловеческим количеством зубов, и сказав: "Ой, прости. Сильно ушибся, турист?" И даже вознамерился, кажется, потрепать Костю по плечику.

Костя отрицательно мотнул головой и поспешил прошмыгнуть мимо. Вдруг этот красавчик-культурист с серьгой — педик? Запросто!

Дядю Тёму, симпатичного усатого мужика лет тридцати, с которым родители договорились о транспорте до Серебряного, Костя заметил сразу. Тот сидел бочком на немолодом зеленовато-голубом «Иже» с коляской и играл в карманный тетрис. На дяде Тёме была надета застёгнутая под горло штормовка, и Костю это несколько удивило. В такую-то теплынь? Кстати, внешне дядя Тёма смахивал на покойного "квина" Фредди Меркьюри. Его тоже за педика примешь? — спросил себя Костя, и ему сделалось стыдно.

— Здравствуйте, — сказал он, подойдя к мотоциклисту, и улыбнулся, стараясь, чтобы получилось натурально.

— Привет, — отозвался дядя Тёма, не отрывая глаз от игры. — Ты Константэн? — уточнил он с некоторым квазифранцузским прононсом. — Подрос. Совсем большой стал. Полезай в люльку, одевай каску. Если есть курточка, тоже одень. Поедем быстро, — в одной рубахе живо-два продует.

Костя усмехнулся про себя. Константэн! Француз, фу ты ну ты! "Одевай каску". А во что, позвольте поинтересоваться, её одевать?

Курточка у него была; он немного повозился с заедающей молнией, одержал победу и взялся за шлём. Шлём ("каска") выглядел совершенно непрезентабельно: мутно-зелёный, поцарапанный, с маленьким расколотым козырьком и наушниками из потрескавшегося кожзаменителя. Когда-то его оклеили для красоты полосками синей изоляционной ленты. Сейчас лента почти вся отклеилась, остались лишь грязные следы. Бр-р-р! Внутренний матерчатый рант пропитался за долгие годы службы потом и отвратительно жирно поблёскивал. Костя натянул шлём поверх бейсболки, решив, что потом её обязательно постирает.

Дядя Тёма проиграл вчистую, о чем пискляво возвестила победная мелодия тетриса. Он легонько беззлобно чертыхнулся, сунул игрушку в карман и принялся заводить мотоцикл.

— Заедем ещё ко мне домой, ладно? — прокричал он, когда двигатель заработал. — У меня в Серебряном огородик, дак надо кое-чё туда отвезти.

Костя лишь кивнул. Он как раз пытался поудобнее пристроить в коляске ноги, но этому мешали: топор в чехле из обрезанного голенища болотного сапога, пустая десятилитровая канистра, металлический ящичек, из-под полуоткрытой крышки которого виднелись мотоциклетные запчасти, гаечные ключи, отвёртки и разные крепёжные метизы. А ещё под ногами присутствовали большой моток веревки и свёрнутая клеёнка. Костя ставил ноги так и этак — всё зря.

Асфальт, пусть плохонький, оказывается, кончался сразу за автобусной остановкой. А ведь и начался-то совсем незадолго до неё, лишь на въезде в деревню… Дядя же Тёма выбирал путь для мотоцикла так, чтобы переднее колесо катилось по более-менее ровной дороге. Все рытвины в результате такой предусмотрительности ложились точно под колесо коляски. Костю трясло и швыряло, ранец с пожитками грозил вылететь за борт, да и полезные хозяйские вещи под ногами тоже не добавляли комфорта.

Ох, Россия, Россия. Дураки и дороги, твердил Костя про себя, словно молитву, дураки и дороги. Странно, но это заклятие каким-то образом помогало легче переносить лишения.

Мотоцикл остановился возле добротного бревенчатого дома. Перед домом росла роскошная старая ива, под сенью которой возили по песчаной горке игрушечные машинки два мальчика лет четырех-пяти. Песок был уже порядком прибит и притоптан, изрыт автомобильными трассами и тоннелями, украшен строениями из щепок и деревьями из свежесломленных ивовых веточек. Один карапуз при приближении дяди Тёмы поднялся с колен, серьёзно вытянул вперед руку со сжатым грязным кулачком. Дядя Тёма осторожно стукнул по нему своим волосатым кулаком, взъерошил мальчишке волосы. Сын, наверное, подумал Костя. Похож. Точно сын.

Костя выбрался из коляски. К нему тут же подлетел крупный комар, твёрдо нацеленный поживиться свежим гемоглобином. Ещё один. Детишек же, одетых только в трусики и сандалии, кровопийцы почему-то игнорировали. Деревенских комары не кусают, вспомнил Костя чьи-то слова, которым никогда не верил, считая байкой. И вот, на тебе! Воплощённое чудо? А может, они просто репеллентом намазаны?

Изо двора появился дядя Тёма со связкой мотыг, сопровождаемый длинной и плотной приземистой собачонкой тёмно-коричневого цвета. Несмотря на короткие кривенькие ножки и бочкообразный торс, собачонка была подвижна, точно ртуть. И жизнерадостна, точно щенок.

полную версию книги