– Может, она видела что-то и хотела рассказать де Шане? – предположила Жаклин. – Может, заподозрила кого-то в связи со Зверем?
– А он догадался и натравил на неё Зверя? – Анри огляделся, словно ожидал нападения прямо сейчас. – Что же она такое видела? Надо бы поговорить с её семьёй...
– Там семьи-то – пьяница-отец да брат, совсем ещё мальчишка, – бросил Шанталь. – Есть, правда, тётка, но она живёт не с ними. Мать у них умерла несколько лет назад, Мари-Цветочек растерзал Зверь, а теперь пришёл и за второй сестрой. Видать, по вкусу ему пришлась семейка...
– Шанталь, перестаньте! – зло бросила Эжени. – Вы говорите просто отвратительные вещи!
– А вы не слушайте, – огрызнулся Шанталь.
– А вы будьте повежливее с дамой, – посоветовал ему Леон. Жаклин удивило это неожиданное заступничество, Шанталя, по-видимому, тоже. Он открыл рот, явно намереваясь что-то возразить, но Жаклин этого уже не услышала – в ушах вдруг зашумело, мир поплыл перед глазами, и она едва успела спешиться перед тем, как всё вокруг окончательно потемнело, и земля сама кинулась ей навстречу.
Когда она вынырнула из темноты, вокруг неё плыли и качались испуганные лица детей мушкетёров. Анри осторожно похлопывал её по щекам и брызгал водой из фляжки. Жаклин попыталась подняться, но тело вдруг стало точно свинцовое, и она упала обратно на постель. Постель... откуда здесь постель? Она сощурила глаза и различила вокруг себя очертания комнаты – тёмной и закопчённой, с низким потолком.
– Где я? – слова казались тяжёлыми и неповоротливыми, точно камни. «У меня был обморок», – медленно дошло до сознания. Кажется, раньше она падала в обморок всего один раз – когда ещё девочкой училась ездить верхом и свалилась с лошади. Тогда над ней так же плыло и качалось испуганное лицо отца, теперь – лицо мужа...
– В доме Шанталя. Ты не приходила в себя, и мы отвезли тебя сюда, – пояснил Анри. Жаклин, морщась, оперлась на его плечо и села – комната снова качнулась перед глазами, но уже не так сильно. Дети мушкетёров смотрели на неё встревоженно, Эжени возилась где-то в углу.
– Здесь ничего нет, – она с досадой повернулась к остальным. – Только плётки да старые ошейники, больше ничего. Я не жду в доме охотника нюхательных солей, но хоть вино или воду... какое-нибудь питьё!
До ушей Жаклин донёсся скрип, и Эжени быстро отошла к постели – Шанталю явно не понравилось бы, что так нелюбимая им господская дочка роется в его вещах. В комнату вошёл охотник и с мрачным видом протянул Анри бутылку с тёмной жидкостью – судя по запаху, это было вино, причём вполне приличное. Анри наполнил любезно предоставленный Шанталем стакан, разбавил его водой из фляжки и протянул жене. Жаклин с жадностью сделала несколько глотков – она побаивалась, что её вырвет, но вкус у вина был вполне приятный, и она сразу почувствовала себя лучше. Затем Анри налил себе, а потом стакан обошёл всех детей мушкетёров и Эжени.
– Простите, месье Шанталь, что мы вас стесняем, – вежливо сказала Анжелика. – Спасибо вам за помощь.
– Рассчитывать надо свои силы, – буркнул он, выходя из комнаты. – Если боишься крови и трупов, так нечего ехать.
– Я не боюсь! – злость придала Жаклин больше сил, чем вино. – Я... я упала в обморок совсем не поэтому! – она и сама не понимала причин внезапной потери сознания, но была уверена, что обезображенное тело Агнессы Фурнье тут не при чём.
– И всё же он прав – вам надо быть осторожнее и заботиться о себе! – с неожиданным укором обратилась к ней Эжени. – Если вы не думаете о себе, то подумайте хотя бы о ребёнке!
– О каком ребёнке? – Жаклин изумлённо уставилась на неё.
– О том ребёнке, что вы носите под сердцем! О Боже, Жаклин, – воскликнула Эжени, видя, как расширяются глаза её собеседницы, – неужели вы ничего не знали! Даже я, у которой никогда не было детей, заметила! Головокружение, тошнота, пристрастие к яблокам, которых вы до этого не любили, теперь обморок... Вы беременны, у вас будет ребёнок!
– Ребёнок, – слабо повторила Жаклин. Она сидела на постели, опустив руку на живот, потрясённая и оглушённая внезапным открытием, и весь мир словно перестал существовать – исчезли запахи, звуки и цвета, и только сильно билось её сердце. – У меня будет ребёнок.
– Не может быть, – сквозь затянувшую мир пелену к ней прорвался голос Анри. – У нас будет сын... или дочь. Как же... Это так... неожиданно! – он с беспомощной усмешкой оглянулся на друзей. Рауль сконфуженно молчал, Анжелика счастливо улыбалась. Леон, который всё это утро выглядел необычно довольным, похлопал Анри по плечу: