– Подумать только – он всю ночь проспал над нами, ничего не зная! – всплеснула руками Эжени.
– Надеюсь, он у тебя не говорящий? – осведомился Леон.
– Нет, он нас не выдаст! – она рассмеялась. – Вообще, мне кажется, что он уже меньше ревнует – видимо, привык и принял тебя.
– Или смирился с неизбежным.
– Солнце уже совсем высоко – пора выходить, – Эжени ещё раз одёрнула платье и первой шагнула вперёд, толкнув дверь. Им повезло добраться до своих комнат, никого не встретив по пути. За завтраком настроение у всех было приподнятое, произносились речи в честь победы над Зверем, и никто не задумался, почему Эжени так раскраснелась и переменила своё любимое платье, а Леон так мечтательно улыбается.
В последовавшие за этим дни Эжени готовилась к свадьбе, бегала посмотреть на чучело Зверя и слушала разговоры детей мушкетёров. Рауль и Анжелика договорились, что сыграют свадьбу во владениях графа де Ла Фер, после того как съездят в Париж. Жаклин, по-видимому, уже примирилась со своим положением и обсуждала с Анри имя для будущего ребёнка.
– Если это будет мальчик, я назову его Шарль, в честь моего отца, – твёрдо заявила она.
– Шарль Рене – в честь наших отцов, – добавил Анри, и Жаклин согласно кивнула. Беременность, как заметила Эжени, не изменила её нрава, только относиться ко всяким авантюрам дочь д’Артаньяна стала с осторожностью.
– А если девочка? – вмешалась Анжелика, смотревшая на подругу почти с благоговением.
– Девочка… – Жаклин задумалась. – Можно Мадлен – в честь моей матери. Или Констанция – в честь одной женщины, которую отец очень любил, когда был молод.
– Или Анна – в честь её величества, – добавил Анри.
– Можно Роза или Маргарита – как цветы, – улыбнулась Анжелика. Дальше они оживлённо заговорили о «цветочных» именах, и Эжени, которой этот разговор наскучил, тихо поднялась и пошла к себе.
Священника, прибывшего на замену отцу Роберту, звали отец Франциск, и он был полной противоположностью покойному кюре – невысокого роста, полноватый, но быстрый в движениях, со взглядом внимательным, но не мрачным, убелённый сединами, но сохранивший улыбку, ясность глаз и живость мысли. Когда новобрачные преклонили перед ним колени, Эжени почудилась усмешка в его взгляде, и она вспыхнула при мысли, что священник догадывается о произошедшем между ней и Леоном в библиотеке. «Если бы он был здесь вместо отца Роберта, хозяина Зверя нашли бы куда быстрее», – внезапно пришло ей в голову.
Но, как бы то ни было, церемония венчания была закончена, и Эжени де Шане стала Эжени дю Валлон де Брасье де Пьерфон, женой капитана королевских мушкетёров, сына Портоса и убийцы Зверя. Анжелика, поздравляя молодых, так крепко обняла Эжени, что у той перехватило дыхание, и назвала её сестрой. Инесса тоже чуть не задушила её в объятиях, Бертран громогласно пожелал молодым здоровья, а вот отец выглядел растерянным и недоумевающим, словно до сих пор не мог понять, как его тихая Эжени окажется без него в шумном и грязном Париже.
Эжени тоже пугала поездка в незнакомый город, но её согревало в глубине души чувство пусть и совсем не христианское, но зато очень сильное – чувство превосходства. «Инесса, которая так мечтала о Париже, останется здесь, а я, серая мышка и чёрная ворона Эжени, поеду в Париж!» – думала она, и невольная улыбка просилась на уста. Может, злорадство по отношению к сестре было не совсем правильно, но Эжени вспоминала её слова о том, что «ты не так красива, как я», вспоминала шутку о сломанных вещах, гневные упрёки Инессы в день её неудавшегося побега – и продолжала радоваться.
И вот, всё было готово к отъезду, и наступил час прощания. Себастьян де Шане держался нарочито сухо, ничем не выдавая своего волнения, и Эжени подумалось: а может, он совсем и не жалеет о расставании со старшей дочерью, ведь его любимица остаётся с ним. Инесса уронила несколько слезинок, хотя Эжени не знала, о чём она жалеет больше – о том, что её сестра уезжает в Париж, или о том, что она сама остаётся здесь. Бертран Железная Рука во всеуслышание желал счастливого пути, и конь поддерживал его заливистым ржанием.
Корнель прилетел уже в самый последний момент, опустился на плечо хозяйке и оглушительно каркнул в ухо. Эжени оттолкнула его рукой: не думай, что тебе позволено всё, пусть даже ты и спас хозяйку… Крестьяне, а в особенности крестьянки, окружили всадников и со звонкими пожеланиями счастья и радости осыпали их цветами. Среди женщин Эжени заметила Жанну Валли, весьма ловко передвигающуюся с помощью костыля, неподалёку от неё – улыбающегося Этьена Буле. Анри, Жаклин и Анжелика весело смеялись, Рауль выглядел смущённым, Леон отбивался от летящих в него цветов, а Эжени с болью в сердце пыталась запечатлеть в памяти родные края. Их-то ей и жалко, а не отца и сестры, вдруг с тоской поняла она. Конечно, с ней остаются Корнель и Серый Ветер, но как забрать синь бургундского неба, зелень лесов, журчание рек и запах трав – даже проклятого болиголова! Как уместить это всё в себе, как не забыть свой дом среди интриг и суеты Парижа?
Но вот всадники тронулись в путь, и крики и песни крестьян остались позади. Постепенно затих смех, исчез, уносимый ветром, запах цветов, и только дорога вилась под копытами лошадей. В синеве неба мелькали быстрокрылые ласточки, в траве у обочины стрекотали кузнечики, изредка воздух разрезала лёгкая стрекоза. Дети мушкетёров уезжали из Бургундии в тихую и тёплую осень, и история о Звере заканчивалась там же, где и началась – на дороге.
Всадники ехали парами – Анри с Жаклин обсуждали возвращение в Париж, Рауль с Анжеликой строили планы свадьбы, Леон подъехал поближе к Эжени.
–Ты опять печальна, – заметил он.
– Жаль оставлять родные края, – ответила она. – И потом, я так странно себя чувствую… женой. Очень непривычно, что я больше не де Шане.
– Мне тоже странно чувствовать себя женатым человеком, – усмехнулся капитан. – Ничего, привыкну. Привыкать к тому, что я сын Портоса, было сложнее, но привык же.
– Вы когда-нибудь расскажете мне всю историю с вашей точки зрения?
– Расскажу, – кивнул Леон. – Непременно расскажу. А ты расскажешь мне о твоём детстве и юности?
– Расскажу, если вам интересно будет слушать про сказки у камина, монастырь и поездки верхом, – улыбнулась Эжени.
– Друзья, а почему бы нам не спеть? – неожиданно воскликнул Анри. Анжелика рассмеялась, Рауль одобрительно кивнул, Леон покачал головой и пробормотал: «Ну вот, опять…»
– Ну же, Леон, не сердись! – обратилась к нему сестра. – Эжени, ты должна услышать нашу песню! Изначально там пелось про четыре сердца, но потом мы изменили слова и теперь поём про дух, душу и сердце…
– Это интересно! – Эжени бросила извиняющийся взгляд на Леона и выпрямилась в седле. – О чём же ваша песня?
– О том, что мы – команда! – Анри пришпорил коня и сильным чистым голосом запел:
– Мы в дороге, мы уже в пути,
То, что будет – будет впереди,
Но сильный победит!
Анжелика и Жаклин сразу, будто этого и ждали, звонко подхватили:
– Ветер в гривах, шпаги наголо!
Те, кто против – им не повезло!
И враг от нас летит,
Как пыль из-под копыт!
«Может, так и должно быть», – подумала Эжени, вслушиваясь в разносящиеся над дорогой слова песни. «Одиночество, конечно, хорошая вещь, но вместе можно до многого додуматься быстрее. И найти хозяина Зверя, и победить самого Зверя. И справиться со Зверем в собственной душе тоже легче, если ты не один… не одна. Может, я наконец-то сделала правильный выбор и нашла настоящих друзей».
Песня лилась над дорогой, копыта коней дружно стучали, а Эжени и дети мушкетёров уносились всё дальше из земель, где властвовал и был побеждён Зверь Жана Шанталя, навстречу новым приключениям.