Ей были знакомы масляные взгляды – вроде того, который бросил на нее торговец. Вот только даже среди женщин, таскавших грузы, было много куда более привлекательных, чем Накато. Она нарочно не отращивала волосы – коротко срезала их. Одежда – из простой, неотбеленной ткани без единого пятнышка краски. Грубый пояс из переплетенных кожаных ремешков. Ни серег, ни разноцветных бус, ни браслетов, ни вычурно уложенных кос.
Никакого хлопанья ресницами и ужимок. Теперь – только прямой, лишенный выражения взгляд.
А из украшений – только браслет из толстой грубой кожи на руке. Не ради кокетства – широкая полоса скрывала неприятную тайну.
Ничто в ее облике не напоминало о том, что когда-то и она способна была вызывать вожделение. И даже восхищение. Что за нее когда-то едва не передрались влиятельные чиновники величественного города на равнине. Теперь об этих временах напоминал лишь ее сын. Из-за него она и стала такой, какой была теперь.
- Значит, говоришь, полсотни мешков у твоего хозяина? – переспросил плотный.
- Так он сам сказал, - отозвалась Накато.
- Что ж, - он переглянулся с жилистым, кивнул. – Товар хорош. Мы забираем все полсотни мешков. Передай хозяину – к вечеру они должны быть здесь.
- Как скажешь, обо, - она склонилась. – Что мне сказать хозяину – когда ты принесешь плату за товар?
- Когда как следует весь его осмотрим, - отрезал торговец. – Каждый мешок!
- Хорошо, обо, - она снова поклонилась – здесь, в Рунду – торговом городке на самом севере Западного Подгорья – поклонов не могло быть много. Если говоришь с тем, кто выше тебя – не забудь поклониться. Лишним не станет. – Я скажу хозяину, чтобы сам пришел к тебе, - она выскользнула стремительно наружу.
Подождала пару мгновений – не окликнет ли торговец. Но нет. Значит, не передумал, и согласен с ее словами. Она быстро зашагала по узкой улочке, ведущей мимо построек торговой части города.
Слышала, что сын за спиной проснулся. Возня перестала быть бесцельной, теперь младенческие ручонки перебирали узелки кожаного ремешка, привязанного к ткани ему для забавы.
На ходу он никогда не плакал – знал: мать придет, куда направляется, и тогда покормит его.
Нужно будет покормить сразу, как вернется к хозяину в лавку. После станет некогда. Нужно полсотни мешков перетащить в складское помещение, что наняли перекупщики. И сделать это нынче же до заката. Все работницы в лавке сейчас заняты – придется ей одной. Немало. Если бы не нечеловеческая сила и выносливость, которую некогда получила Накато – задача оказалась бы тяжелой. Обычная работница после такого с ног бы свалилась на день-другой. Особенно – работница из светлокожих жителей равнины. Черные горцы и степняки были покрепче.
Хозяин выслушал Накато и махнул рукой – мол, перетаскивай краску. Сам он отправится к покупателям позже. Рыкнул вслед – мол, живо! Чтобы до заката управилась. Помощников не будет – все заняты.
Это она знала и сама. Покормила расхныкавшегося малыша, привязала снова за спину и взялась за работу.
У нынешнего хозяина – торговца, скупавшего краску – она прослужила всю прошлую осень и зиму. Тот поначалу не хотел брать девицу с новорожденным младенцем, но ему нужны были работники. Пригрозил тогда – мол, если не справится, тут же пойдет искать новую работу!
Однако с тех пор так и не вспоминал об этом. Накато работала на совесть, и хозяин платил полновесной монетой.
Таскать целый день тяжести, выполнять грязную работу было ей не в новинку. Сил хватало. Накато была куда сильнее обычного человека – даже самого сильного из воинов городской стражи. Спасибо за это колдуну, что когда-то увел ее из родного кочевья, а после – сгинул бесследно. Ее силы и стремительности хватало, чтобы придушить голыми руками степного льва – ей когда-то пришлось это сделать, чтобы доказать: она и правда стала сильной, и может теперь служить колдуну.
Любые раны – даже те, что считались смертельными – заживали на ней в считанные дни, не оставляя шрамов. И это делало ее почти неуязвимой. Болезни обходили стороной.
Впрочем, знать об этом не полагалось никому. О прошлом своем девушка не распространялась. Да и кому бы оно было интересно? У всех свои заботы. Хозяин считал ее просто крепкой горской девицей. Другие работники поглядывали с уважением, когда она одной рукой взваливала тяжеленный мешок себе на голову и без суеты, но быстро шагала с грузом по улице. А кроме груза, у нее за спиной постоянно находился младенец! Малыш рос крепким.
Помимо силы, Накато обладала и красотой. Чего уж – за годы, что прошли за пределами родного кочевья, она поняла: красотой обладает любая женщина, что не совсем уж уродлива и еще не состарилась. Ее просто нужно уметь показать.