- Не оттого ли он так хотел заполучить моего малыша? – вскинулась Накато.
- Да кто его знает, - женщина пожала плечами. – Мне обо Бабатанд не рассказывал о том, зачем ему младенец. Сказал – отобрать и принести. Эти, из Ошакати, болтали – искра в нем якобы сильная. И она правда сильная – вон, что он со мной сделал! Младенец.
- А теперь он в башне Ошакати, - печально проговорила девушка. – И правда, должно быть, искра дара в нем сильная, - она вздохнула.
- Не все так просто, - Адвар сощурилась. – Что-то здесь кроется, во всем этом. Подумай: в первый раз за твоим ребенком пришли люди из башни Ошакати. Вас пытались перехватить люди обо Бабатанда – да куда там! Ты сбежала, и по твоему следу пустили меня. Я нашла вас и почти добилась цели. Ты не помешала бы мне! Но твой сын сделал что-то… я так и не поняла, что произошло. Я видела, что он съезжает в воду. Протянула руки, чтобы взять его. А потом…
- А потом – вспышка, - Накато кивнула. – Ослепительная вспышка света…
- Этого я не видела, - мрачно отозвалась Адвар. – Я очнулась в лесу, лежа в буреломе. Мне стоило труда выбраться и понять, что произошло. А потом – найти дорогу к городу. И это сделал твой сын! Он меня оглушил и зашвырнул куда-то далеко от вас, в чащу леса.
- А я слышала, что колдуны не могут оказываться разом в другом месте, далеко оттуда, где были до того…
- Не могут, верно слышала. Чтобы где-то очутиться – нужно дойти туда ногами. Но твой сын меня как-то зашвырнул далеко от того места, где я нашла вас, - Адвар задумалась. – И это сделал младенец, чей дар не окреп и даже не проявился. Кто же он, твой сын? И кем станет, когда подрастет? А главное – его ведь похитили у тебя после того, как я потерпела неудачу, - прибавила она. – Кто-то из стражей Ошакати настырно шел по вашему следу. По нашему следу, - поправилась она. – И теперь мы видим здесь Эну, - продолжила задумчиво. – Того самого Эну, что безвылазно сидел в Мальтахёэ много лет, рядом со своим учителем и господином. Изубой. И потом оставался на прежнем месте, после его смерти. Что это его дернуло отправиться в Ошакати, спрашивается?
- Считаешь, это связано? – подобралась Накато.
- Не знаю, - протянула Адвар. – Но это странно. И подозрительно. Даже если дело в сыне Изубы и в том, что у младенца невероятный дар – что за дело до этого Эну?
Накато молчала. Слова спутницы вселили смутную тревогу. Та была права – есть какая-то связь. Но какая? Этого девушка взять в толк не могла. Вроде как Эну не должно быть дела до ее сына. Но тот в Ошакати, хотя много лет никуда не выбирался. Зачем? Случайность, или есть что-то, о чем она, Накато, не знает?
- Не вздумай только следить за ним, - предостерегла Адвар. – За Эну! Он – колдун, его дар – чтение, выслеживание и ловля человеческих душ. Он мигом заметит тебя, и тогда тебе несдобровать!
Накато моргнула – голос женщины прозвучал, как резкий вскрик грифа-падальщика. Откуда она узнала о мелькнувшей мысли – проследить за колдуном?
- Скажи, - голос Адвар зазвучал вкрадчиво – будто и не было только что резкого рявканья. – А на что ты пытаешься найти сына? Ты что, хочешь забрать его из башни?
- Само собой, - изумилась Накато.
- А зачем? – мягко проговорила та. – Ну, вот ты сама подумай, - продолжила, видя, что Накато застыла в немом изумлении, не в силах придумать вразумительный ответ. – Для тебя это кажется таким естественным – найти сына, которого у тебя забрали. Вернуть его и уйти с ним. В горы или в степь – уж как ты пожелаешь. А зачем? Что хорошего принесет ему этот твой поступок? Его дорога – быть магом. Здесь, в Ошакати, его выучат лучшие мастера. А что его ждет с тобой? Сколько лет ты намерена держать его привязанным к своему подолу? Рано или поздно он уйдет своей дорогой.
- Я это и сама знаю, - резко оборвала ее Накато.
- Нет, ты не понимаешь, - Адвар покачала головой. – Он уйдет – но он уйдет, не имея ни знаний, ни умений. Он не будет понимать, как обращаться со своим даром, что с ним делать. Куда податься. А в Ошакати его всему научат. Ты же хочешь этому помешать. Зачем? Ты изломаешь судьбу своего сына.
- Но, - Накато запнулась. – Если мы когда-нибудь встретимся в будущем, он не узнает меня. А я – его. Я даже не буду знать, жив ли он!
Адвар глядела укоризненно. Накато и сама поняла – слова ее звучали глупо. Она ведь не сможет держать сына всю жизнь привязанным у себя за спиной.
Но и отказаться от сына – неправильно. Сколько декад она уже не знает ничего о его судьбе? Жив ли, здоров ли по-прежнему, хорошо ли с ним обращаются? Душу грызла, точила тоска. А ее малыш – тоскует ли он по ней? По долгим дням, что тянулись, пока он сидел за ее плечами, примотанный куском ткани? По игрушке, сплетенной ею для него из тонких ремешков с узелками?