Телу неудобно, больно, тяжело. Под спиной – твердое, узкие доски впивались в кожу. Что за странность?
- Мычит. В себя приходит, - прогудел кто-то.
- Да что за дело, - проворчал незнакомый голос. – Хоть в сознании, хоть без – проку от нее? Оттащить в подземелье!
- Нет, дождаться, - возразил первый. – Пусть пока здесь полежит. Не перележит. Хорошо связана?
- И пальцы тоже! Лично смоляные путы накладывал!
Глаза не открывались. Накато дернулась – бесполезно. Она связана? Нечеловеческая сила позволяла ей разорвать любые путы: веревки, цепи. Что же с ней сделали? И почему она ничего не помнит?
В ушах шумело, голова болела. Она только что глядела в синее-синее небо, пытаясь понять – отчего ей в который раз чудится голос великой богини.
Болтливость – зло. Так сообщил ей голос могущественной Нефер. Если, разумеется, он и правда принадлежал владычице удачи. Кто мог говорить с нею неслышно для прочих?
Колдуны! Накато похолодела. Это ведь очевидно: колдуны, чьим даром было видеть и читать человеческие души. Те, кто способен поработить обычного человека без веревок, оружия и угроз. Кто-то из колдунов заметил двух девиц, крутившихся в окрестностях их башни. Возможно, кто-то признал Адвар, измазанную черной настойкой. А может, это ее, Накато, заметил Эну. Их двоих заметили! В то время, как Адвар не приметила и не признала никого.
Гарь и оранжевый свет горящих светильников, как в подземелье. И гулкий звук далеких шагов, как в каменных коридорах подземелий.
Она одна – рядом не слышно чужого присутствия. Двое, что переговаривались над ее головой, ушли. Она не заметила, когда и как. Просто в какой-то момент поняла, что не слыхать рядом ни шороха, ни звуков дыхания.
Дернулась снова. Тщетно! И глаза не открывались.
Если их с Адвар схватили колдуны – значит, она сейчас в башне колдунов. Отчасти ее стремление воплотилось в жизнь.
Только вот колдун из тех, что умеют читать человеческие души, наверняка прочтет и то, что она хочет увидеть сына. А может, ей и не нужно скрывать этого?
«Болтливость – величайшее из зол».
Вспомнились слова, что почудились ей до того, как очутилась здесь. Она слишком много выболтала Адвар. Теперь еще и колдунам станет рассказывать все о себе. И о том, что хочет увидеть сына напоследок. Накато с трудом представляла, чем ей может навредить прямота – но кто знает? Колдуны – это такие люди, с которыми ни в чем нельзя быть уверенной. Кто разберет, чего от них ждать?
Ведь схватили они ее зачем-то и приволокли в свою башню. Если это, разумеется, и правда их башня.
Самое скверное – она обездвижена. Накато снова рванулась – уже с большей силой, чем поначалу. Тщетно.
Пришло с запозданием понимание – ситуация не просто скверная. Безнадежная. Она очутилась в руках колдунов. А те не выпускают так просто то, что само попало в их руки. Она раздумывает – как бы разыскать в башне сына. Но правильнее будет – как выбраться отсюда, оставшись живой и, по возможности, невредимой. Она ведь не то, что шевельнуться не может – она и не видит ничего! Это она-то, прекрасно видящая в темноте. Тоже колдовство?
В душе всколыхнулся страх – давным-давно позабытое чувство. Когда она боялась чего-то в последний раз?
Кажется, когда поняла, что хозяин – Изуба – понял, что винить за кражу из тайного хранилища в его доме следует ее, Накато. Тогда ее прошиб настоящий ужас. Правда, всего на мгновение – потом пришлось действовать, не раздумывая. Промедление грозило мучительной смертью.
Сейчас она действовать не могла. Зато на страх времени оставалось сколько угодно. И Накато беспомощно лежала, не видя ничего вокруг, считая участившиеся удары собственного сердца.
Ждать – единственное, что оставалось в ее власти. Только чего? И к чему готовиться?
*** ***
- Один из ренегатов, - прогудел низкий раскатистый голос.
- Она сама так сказала, господин, - женский голос звучал суетливо и угодливо.
Адвар! Ее Накато сразу узнала, даже не видя. Так это она их выдала? Но зачем?! И как, когда…
- Из ренегатов, - повторил мужчина – кажется, кроме него и Адвар здесь никого не было. – Не Чима, и не знает на самом деле, где браслет жрицы Саалиндж из Мальтахёэ. А жаль – ее браслет не прочь были бы заполучить многие.
- И ты, господин?
- Молчи! Осмелела. Больно долго гуляла на свободе. Хозяин девки не Чима – но, кроме Чимы, башню Ошакати предали за последние десятилетия многие. Многие, - в голосе мужчины звучала задумчивость.
Повисло молчание. Накато различала тяжелое дыхание Адвар, которое та с трудом сдерживала. Попыталась приподнять слегка веки. Почему же она ничего не видит?