Но тут сам Дидусенко запутал Славу совсем. Егор Исаевич сказал:
- Игорь мой - он же у меня единственный - сызмальства зверушек любил. Другие мальчишки больше игрушками увлекались: автомобили там, лошадки деревянные или ружье. А этот, можно сказать, в основном живностью интересовался. Только не я эту любовь ему привил. Он тогда совсем малышом был, не знал, чем отец занимается. А вот, поди ж ты, никаких ему игрушек не надо было. Подавай черепаху, кролика, собаку. Потом, ясное дело, стал я его со своими пассажирами знакомить. Он ведь ходил на станцию меня провожать-встречать…
Тетя Сима вплотную подошла к Славе и как-то по-особенному - Слава думал, что только мама так умеет, - обняла его. При этом она смотрела на Дидусенко, и Слава чувствовал, что хотя тетя Сима обняла его, но ей хотелось как-то согреть, сделать что-нибудь хорошее этому бородатому человеку - i такому большому и такому несчастливому.
В Трептов-парке на деревьях набухали смолистые душистые почки и пахло весной. Куковала где-то в ветвях кукушка, а ветви, покрытые молодой листвой, будто шептались.
Федотов и Егор Исаевич говорили о том, как хорошо здесь в это время года, но потом Дидусенко вернулся к разговору о своей профессии. О сыне и о непонятном перерыве в работе он не говорил, и чувствовалось, что это что-то страшное в его жизни, тяжкое, о чем даже вспомнить - мука. Зато о своих зверях он рассказывал с охотой, и Слава узнал, что Егор Исаевич приехал в Берлин с большим эшелоном диких животных, и приезжает уже не в первый раз, привозя подарки от Советского Союза - пополнение Берлинскому зоопарку.
- А каких зверей вы перевозили? - спросил Слава.
Дидусенко наморщил лоб, как делают люди, стараясь что-то вспомнить, и сказал:
- Разных. Вез я как-то красавицу Маньку, и нужен был за ней глаз да глаз.
- Тигрица? - спросил Слава.
- Нет. Небольшой такой зверек - гепард. А коварный. И в том же эшелоне была собака.
- Собака? - удивился Слава, вспомнив при этом своего Шустрика. Значит, и Шустрик мог бы быть в зоопарке. Нет, это что-то не то…
А проводник сказал:
- Это была особенная собака - дрессированная. Звали ее Инга. Характер у нее был довольно противный, хотя она многое умела делать. У зверей ведь тоже характеры. И главное в нашем деле - сразу определить, какой это характер. Тогда и подход к зверю найдешь. Как все равно ключ к замку…
В разговор вмешался Яков Павлович:
- Да, да - характеры. Кажется одно, а оказывается совсем другое.
Слава не понял, о каких зверях он говорит. Какое-то время он молчал, слушая все это, молчал, чтобы не перебивать взрослых, но в конце концов не выдержал и спросил Егора Исаевича:
- А медведи у вас есть?
- Медведи? - Дидусенко посмотрел на Славу с удивлением. - А как же! Здесь, в Берлине, медведь, поди ж ты, самый почетный зверь. Ты что, не знал?
- Не знал.
- А как по-немецки «медведь»? - спросил Егор Исаевич.
Тетя Сима раскрыла было рот, но Слава поднял руку:
- Знаю. «Бер».
- А «маленький» как по-немецки?
Знал же Слава, но этого вспомнить не мог. Подсказала тетя Сима:
- «Маленький» по-немецки «клейн».
- Правильно, - подтвердил Дидусенко. - Вот и говорят, что в древности нашли в Шварцвальде, что значит Черный лес, маленького медвежонка, то есть «берклейн», и на этом месте вырос город. И город этот стал называться «Берлин». Понял?
- Понял. Значит, потому в Берлине, куда ни посмотришь, - медведь. Да?
- Конечно, - сказал Егор Исаевич. - Медведь - это же герб Берлина. Он на всем - на автобусах, на этикетках, медведю памятники в парках. Видел?
- Видел. А вы привезли медвежонка?
- А как же!
- Может быть, это мой медвежонок.
- Твой?
- Ну да. У меня, то есть не совсем у меня, а у нашего соседа, был медвежонок, Мишка, одним словом, и он попал сюда, в Берлин, и я его ищу…
Они шли к выходу из Трептов-парка, и все трое наперебой рассказывали Егору Исаевичу историю Славиного Мишки. А проводник спрашивал Славу, какой был Мишка не только внешне, но и по характеру, что любил, какую лапу подкладывал под голову, когда спал, умел ли кувыркаться, ходить на задних лапах, делать стойку.
Слава, кажется, ответил на все-все вопросы и, расставаясь с Егором Исаевичем, почувствовал: найдет он своего Мишку, теперь обязательно найдет. А Яков Павлович сказал:
- Есть поговорка: «На ловца и зверь бежит». А тут получилось, что на ловца пришел не зверь, а зверолов. Удача.
- Что вы, - махнул рукой Дидусенко, - какой я зверолов! Просто звериный проводник, как уборщик в зоопарке. Только у меня зоопарк передвижной - на колесах. Жаль, что вы не можете поехать со мной на товарную станцию посмотреть моих пассажиров. Там ведь и мишка есть, только это не ваш. Кличка у него другая и вообще биография не та. Нет, не та биография.