А здесь, на цирковой арене, медвежата выделывали такое, что Мишке-валдайцу не могло и присниться. Медвежата боксировали (и дрессировщик поднимал лапу победителя, как на взаправдашнем ринге), лазили по лестнице, тушили огонь, заливая его из шланга, катались по арене на мотоцикле (это вы уже знаете), варили кашу - в общем, делали все как люди, только что не говорили.
Но Слава не удивлялся, не приходил в восторг, а сидел какой-то грустный. Он даже не смотрел на первоклашку, сидевшего напротив. Просто забыл о нем.
Славе жалко было мишек. Они делали все ловко и правильно, но как-то так, без радости, и, честное слово, чувствовалось, что по принуждению, и не просто так, а за так - за кусок сахару, который совали им в пасть после каждого номера.
Да, «просто так» и «за так». Когда Слава вырос, он стал понимать огромную разницу, можно сказать даже - пропасть, которая лежит между этими «просто так» и «за так». Может быть, и живут хуже люди, которые помогают другим «просто так». Но как же их любят! А другие, у которых все только «за так», - они, может быть, и богаче, но друзей у них меньше, и любят их тоже куда меньше.
Так было и с этими цирковыми медвежатами. Они были и приодеты и приукрашены, но делали все только за сахар. И казались эти мишки какими-то жалкими.
У одного медвежонка Слава заметил свалявшуюся, клочковатую шерсть, которая виднелась из-под яркой курточки.
А Славин Мишка - даже сравнивать обидно - делал все от души, любя, играя, радуясь… Что говорить?!
Был- то он пушистым, как меховой шарик. А эти пестрые одежды на медвежатах только раздражали Славу. Он понимал, что и медведям от их курточек и шаровар только хуже.
Кончилось представление, захлопали откидные кресла, погасли прожекторы, и на арене запылили граблями униформисты.
Слава проскользнул в дверцу бокового прохода, произнес как военный пароль: «К тете Лизе» - и прошел в глубь конюшни, где жили медведи.
Тетя Лиза была уже не в форме, а в клеенчатом широком переднике. Она разливала по мисочкам какую-то кашу.
- Садись, - сказала она. - Как звали твоего медвежонка? Мишка?
- А вы откуда знаете? Откуда вы все-все знаете?
- Я так думаю. Он был очень смышленый, твой Мишка, да?
- Да. У него еще было два белых пятнышка, как погончики. Вот, вот, и у вас тут он на афише такой. - Слава подошел к стене, которая была оклеена афишами, как обоями, - Этот! Но он почему-то не участвовал в представлении. Скажите: этот?! Да?
- Ах, этот?
- Да, этот! Он есть? Он живой? Это фото? Да?…
Тетя Лиза наполнила все миски, уложила их на тележку, повернулась к Славе и сказала:
- Подожди!
И снова он решил, что скоро, очень скоро увидит своего Мишку.
Только почему-то так бывает, что о хорошем думаешь, мечтаешь очень часто, а случается такое хорошее очень редко.
Так оно получилось и тогда.
Тетя Лиза очень скоро вернулась и сказала:
- Да, медвежонок этот живой, только он не совсем здоров и сегодня находится в изоляторе. Зовут его Лесик…
Слава перебил тетю Лизу:
- Но может быть, это вы его так назвали? Он же сам не мог сказать вам свое имя.
- Не мог, конечно. Но имя это было бы в его паспорте. А у Лесика и паспорта не было, когда к нам его принесли. Вот если бы он мог рассказать тебе свою историю…
Да, история Лесика была такой, что и на миллион медведей подобное, наверно, не случается. Может быть, с ним одним такое произошло.
ЛЕСНАЯ ИСТОРИЯ
Жизнь Лесика началась на самой мягкой из подстилок, - это был сухой мох, пушистый и пахучий.
Сам Лесик не был тогда еще пушистым. От роду ему было всего лишь две-три недели, шерстка его была короткая и жесткая, глаза ничего не видели. Да он и не знал еще, что это такое - видеть, но зато он отлично понимал, как приятно лежать и сосать теплое молоко матери, прижавшись к ее животу.
Лесик приловчился сосать, не просыпаясь, Он спал и сосал, и даже потом, спустя много времени, прозрев, научившись ползать, ходить, лазать, рычать, бегать, разбираться в запахах, он вспоминал счастливые дни своего раннего детства.
Вспоминая об этом, он как бы окутывался в нежное и теплое облако и даже ощущал, как струйка согретого и чуть липкого молока окутывала рот и текла в живот.
Да, можно сказать, что такой колыбели, какую получил в первые дни своего рождения Лесик, не имел, должно быть, ни один медвежонок.
Это было дупло огромного кедра.
Вот какая квартира была у новорожденного медвежонка. И подыскала ему эту удобную квартиру мама-медведица. Она тоже была высокая; такая высокая, что самый рослый человек был бы ей еле-еле по плечо. Эта огромная зверина была нежной и ласковой матерью.