— Ну вот, — удовлетворенно произнес тот, — теперь совсем другое дело. А раз так, то я тебе больше не нужен, — произнес Старец, и его тело (или то, что казалось им) стало вдруг расплываться и менять очертания, вновь превращаясь в облако.
Отделившись от того места, где они так долго беседовали, облако приподнялось, влилось в общий поток и затерялось среди своих пушистых собратьев.
Стефан опять, в который уже раз, остался один на один со своей судьбой. Но он нисколько этим не опечалился.
Поняв свои ошибки и ободренное словами Наставника, сознание не просто желало сразиться с силами, которые были помехой на его пути. Можно сказать, что оно просто рвалось в бой. Нужно было только сделать первый шаг.
Но, как наш путник уже не раз убеждался, для этого должен быть какой-то знак. Наблюдая за грозной тучей, на которой он находился, Стефан обратил внимание на то, что всасывающий хобот, перестав качать воду, уже почти совсем втянулся в нижнюю часть грозового облака.
— Это похоже на огромный корабль, который, подняв якорь, готов пуститься в путь…
Водяной крейсер, словно воссоздавая в реальности образ увиденный Стефаном, плавно тронулся, подчиняясь общему движению. Почувствовав это, Стефан встрепенулся:
— А туда ли я двигаюсь?
Внимательно посмотрев в том направлении, где, по его представлению, должен был находиться огонек, он действительно заметил далеко внизу ярко блестевшую точку.
— Мне надо туда!
Вытянув обе руки и подавшись вперед всем телом, Стефан сделал несколько шагов к желанной цели. Ему показалось, что он вдруг полетел. Да, действительно, под ногами у него уже не было опоры.
В тот же момент стабильность его положения в воздухе нарушилась. Стефан неожиданно ощутил, что начал падать. Прекрасно понимая, что он не самолет и не птица, а значит, не может летать, используя крылья для опоры, Стефан задумался:
— Но опора должна быть, иначе мне не удержаться.
И тут ему показалось, что кто-то сзади, прямо в ухо, прошептал:
— В себе, в себе ищи, она у тебя есть и всегда была. Нужно только ее найти, почувствовать и использовать для полета.
Мгновенно сориентировавшись, Стефан раскинул в стороны руки и ноги, чтобы хоть как-то стабилизировать себя в пространстве. Падение резко замедлилось, однако он продолжал снижаться. Но ощущения, возникшие в результате этого действия, дали ему возможность почувствовать себя как некую суть, имеющую объем.
Продолжая проникать осознанием в глубь этого состояния, Стефан обратил внимание на то, что силовые линии несущего поля имеют определенную центростремительную направленность, как видно, позволяющую этому образованию сохранять свою целостность. Пройдя до конца по этим линиям, он прямо физически ощутил тот узел, где они сходились.
Им была замечена еще одна особенность. От этой точки, по таким же спиралевидным линиям, но уже к внешней оболочке, идут другие, центробежные силы. Этот центр, пульсируя, подобно сердцу, втягивал и вытягивал энергию.
— Это она — опора моей жизненности, — сразу понял Стефан.
И тут же его осознание выскочило наружу, но чувство пульсирующего энергетического центра осталось. И произошло нечто совершенно необъяснимое: Стефан парил в воздушном пространстве, как будто находился в невесомости. Он удивленно хмыкнул:
— Ну, прямо вертолет, — и, слегка изменив угол видения, Стефан тут же почувствовал, что двинулся вперед. — Как интересно! — игривое сознание тут же предложило новый вариант движения.
Он летал легко и свободно, меняя скорость, направление и высоту. Решив довести испытание новых возможностей до конца, Стефан сделал даже несколько фигур высшего пилотажа. Полет был безупречен. Это было как в сказке, где мгновенно исполняются любые желания.
Освоившись со своими возможностями в управлении полетом, Стефан направился прямо на неизменно мерцающий вдали маячок. Однако чем быстрее он мчался, тем все более грозный вид стал принимать окружающий его со всех сторон воздух. Он заметно потемнел, и возросшее сопротивление говорило о его плотности.
Впереди, выше и ниже курса, по которому пролегал путь Стефана, стали образовываться, клубясь, черные, зловещие тучи. Было видно, как между ними, периодически рассекая кривыми лезвиями пространство, вспыхивали молнии. Скосив взгляд, Стефан увидел внизу бушующий океан.
Это была настоящая буря, где сами волны казались столь гигантскими, что своими пенными вершинами касались туч. А те, в свою очередь, были до такой степени наполнены мощной грозовой энергией, что создавалось впечатление, будто мощные, тяжелые танки ползут по изрытой поверхности. Иногда между особо высокими валами и наиболее мощными тучами возникала перестрелка.
Да, это был настоящий бой, где грохот и молнии напоминали артиллерийскую канонаду, а ветер — свист пуль и снарядов. Вдобавок к этому, все пространство было заполнено потоками хлынувшей сверху воды. Это было безумство природы, в центре которого оказался наш пилигрим.
— Скорее, вперед! — привычно возник эмоциональный порыв, но тут же, параллельно, словами Учителя прозвучала и другая мысль, — стоп! О чем только что был разговор и к чему вновь приведет эта спешка? Необходимо сконцентрироваться на самом движении, оставив второму вниманию задачу удерживать направление.
И дальше, как бы продолжая диалог, мысль уточнила:
— Внимание на действии должно быть опосредованным. То есть сосредоточься на своей основе, на том, что дает тебе главную силу, а сами движения отпусти, дай им свободу!
— Правильно! — Стефану показалось, что он сам себе улыбнулся.
Наверное, было всегда приятно похвалить самого себя за верно принятое решение. Сосредоточившись на своей внутренней опоре, Стефан мгновенно ощутил, что его нахождение в пространстве не только стабилизировалось, но даже возникло такое ощущение, что буйные силы природы как бы отступили, дав возможность ему обозревать свой безопасный мирок в развернувшемся мощью — хаосе.
Управление полетом не переставало восхищать его своим совершенством. Даже в тех случаях, когда он попадал в самый центр грозового разряда и огненный меч, опускаясь, грозился разрушить его сознание, Стефан, словно отталкиваясь от какого-то невидимого препятствия, за мгновение до удара молнии ускользал от нее.
Иногда разряд возникал так близко, что путнику казалось, будто он успевал рассмотреть сам механизм этого природного явления, прекрасного и ужасного одновременно.
Сознание, сконцентрированное на центральной энергетической точке и, частично, на цели, в своей основе было свободно, незагружено. Это позволяло, изменяя углы видения, наблюдать за тем, что происходило вокруг.
Так, он вдруг заметил, что тучи очень сильно напоминают плывущих медуз, у которых с боков и, особенно, в нижней части раскачиваются длинные нити, утолщенные сверху и сужающиеся к своим окончаниям. Они двигались и извивались во все стороны, как змеи.
Еще интереснее было то, что у некоторых грозовых образований они были темными, а у других — светлыми. Причем такая же, но только перевернутая картина была и снизу.
Вздыбившаяся водяными горами неукротимая стихия так же выбрасывала вверх, с вершин водяных валов, более короткие, но достаточно массивные энергетические протуберанцы. Стефану даже показалось, что от удивления у него открылся рот.
— Вот это да! — восхитился он.
И на самом деле, было чему восхищаться. Под этим углом зрения вся поверхность океана походила на огромное поле, поросшее невысокой травой, которая, покачиваясь, вздымается волнами различной высоты.
— Никогда мне такого не приходилось видеть, — отметил он.
И тут же, продолжая, заметил:
— Но ведь я никогда так раньше и не смотрел!
Однако самым поразительным было то, что периодически пути этих отростков пересекались. В результате получалось то, что можно было бы назвать чудом.