Рамсей услышал крик о помощи за мгновение до того, как увидел прытко бегущего в его сторону мальчика, преследуемого несколькими людьми с обнаженными мечами, сверкающими на ярком солнце. Бросив на землю черпак, из которого пил воду у колодца, он выхватил из ножен собственный меч и с боевым кличем ринулся вперед.
Незнакомцы сражались упорно, и не будь они утомлены погоней за мальчишкой, то, возможно, у них был бы шанс: шестеро против одного – обычно легкая победа. Их подвела несогласованность действий, и сказывалась усталость от бега по изнуряющей жаре. Но и Рамсей не утратил былых навыков, несмотря на внезапный и ранний уход от дел.
Когда рухнул последний противник, Рамсей тяжело дышал. Опустившись на колени, он вытер лезвие о накидку убитого и убрал меч в ножны, а капли крови на лице смахнул собственным рукавом. Повернулся, высматривая мальчика, и обнаружил его прятавшимся за колодцем, у которого недавно стоял сам.
– Хей, там, – крикнул он, предусмотрительно перейдя на тавамарский. – Ты в порядке?
– Д-д-да, – медленно поднявшись с земли, пробормотал тот, заметно трясясь и плача. – С-с-пасибо.
– Пожалуйста. Почему ребенок не более десяти зим от роду здесь один, да еще преследуемый опасными людьми?
Мальчишка хоть и выглядел виноватым и напуганным, всего лишь пожал плечами, и опустил взгляд.
Рамсей принялся его рассматривать. Пот и грязь не могли скрыть принадлежность к знати. Одежда из высококачественного полотна, выкрашенного в дорогие цвета, а на запястье простой золотой браслет, за который многие могли бы убить.
Значит, точно из родовитых. Скорее всего, за него хотели получить выкуп или сам сбежал шутки ради, а потом попал в переплет.
– Тебя пытались выкрасть?
Мальчик кивнул, с каждым мгновением становясь все несчастней и виноватей. Рамсей успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Все будет хорошо. Как тебя зовут? Я доставлю тебя домой в целости и сохранности.
Но вместо того чтобы назвать свое имя, ребенок превратился из просто напуганного в напуганного до ужаса, а слезы по щекам потекли пуще прежнего.
На Рамсея снизошло леденящее душу озарение. Ни один знатный отпрыск не побоится назвать свое имя незнакомцу, особенно такому явному чужестранцу, как Рамсей. Но даже чужестранец узнает королевское имя, а у короля был лишь один сын – мальчик лет восьми.
Став на колени и осторожно взяв ребенка за плечи, Рамсей мягко спросил:
– Вы – принц Кажан, да?
Всхлипывания усилились, казалось, мальчик вот-вот даст деру. Рамсей подтянул его к себе и крепко обнял, как когда-то обнимал своего маленького брата. Он говорил тихие успокаивающие слова, перескакивая с тавамарского на тритацийский и обратно, пока Кажан не перестал плакать.
– Все будет хорошо, Ваше высочество, – заверил его Рамсей. – Обещаю, что не обижу вас. И никому не позволю это сделать, ясно? Даю слово, что верну вас отцу. Пойдемте, – сказал он и наконец отпустил Кажана. – Нет, не смотрите, – предостерег он принца, когда тот попытался взглянуть на тела.
Он подвел Кажана к коню и устроил в седло. Затем обошел место стоянки, тщательно убирая следы своего пребывания, насколько это было возможно. Убедившись, что легко их не выследят, Рамсей вскочил на коня позади Кажана и двинулся прочь в сторону редкого лесочка, за которым скрывались горы, представляющие собой границу между Тавамарой и ее северными соседями. Они ехали на предельной скорости, но часто останавливались, чтобы замести следы и удостовериться, что их не преследуют.
Когда они наконец добрались домой, Рамсей был изнурен. Ему пришлось предельно собраться, а такое напряжение он испытывал очень давно. Думал, что оставил это все позади. Намеревался оставить позади.
В груди полоснуло болью – эта рана никогда не заживет до конца, она так же мучительна, как и семь месяцев и шесть дней назад. Он никогда не забудет тяжесть мертвого окровавленного тела брата на руках. Свет навсегда покинул карие глаза, точь-в-точь такие как у их мамы. Он умер, потому что Рамсей был слишком занят охраной принца и доверил брата другим.
Крякнув, он спешился и повел коня в хлев, который построил сам, после того как здесь поселился. Домик уже стоял, хотя и обветшалый. Рамсей купил его за гроши у тавамарца, с радостью избавившегося от старой хижины, точнее лачуги. Но если чем-то он и располагал в неограниченном количестве, так это временем, поэтому занялся приведением строения в благопристойный вид и успел соорудить небольшой хлев.
Здесь, в глубине лесочка, окруженного горами, он обрел подобие покоя.
Итак, спешившись, Рамсей повел коня в стойло. Кажан засмеялся – ему пришлось пригнуться, чтобы въехать в седле внутрь. Рамсей со слабой улыбкой подумал, что только ребенок может так легко отвлечься от столь тяжелой ситуации – сбежать от похитителей и попасть в руки к незнакомцу, который вообще может оказаться кем угодно.
К счастью для Кажана, никого лучше ему повстречаться не могло – учитывая все обстоятельства. Только в стойле Рамсей, наконец, позволил принцу слезть с коня.
– Сейчас, Ваше высочество, постойте немного в стороне, пока я займусь Пером, хорошо?
Кажан рассмеялся.
– Какое глупое имя для коня.
Рамсей улыбнулся и любовно погладил животное.
– Да, полагаю, что так. Но бежит он так же легко, как перышко, даже если я в седле.
– Ну, ты не очень большой, – сказал Кажан с видом, словно старался вести себя очень хорошо, особенно в данной ситуации, но правда была правдой.
Рамсей расхохотался, облокотившись о коня в попытке взять себя в руки. Потом взъерошил волосы на голове принца.
– Да, я не сильно большой. Но быстрый и очень крепкий. И вешу больше, чем вы думаете, – и подмигнул.
Кажан захихикал.
Усмехаясь, Рамсей повел его из хлева к скромному, но прочному домику. Внутри он стянул платок, укрывающий голову и лицо от солнца, и умылся свежей – стоявшей всегда наготове – водой из лохани.
– О, вот так намного лучше. Я еще никак не могу привыкнуть к жаре вашей страны. Там, откуда я родом, всегда очень холодно. Вам сделать чай? – подойдя к печке, он оглянулся через плечо в ожидании ответа.
– Д-да, пожалуйста, – сказал принц, внезапно растеряв всю уверенность.
Вернувшись к Кажану, Рамсей опустился на колени и крепко его обнял.
– Все хорошо. Обещаю, мы вернем вас домой.
Тот опять заплакал и обнял его так сильно, что на мгновение у Рамсея перехватило дыхание.
– Я хочу к папе! Хочу домо-о-ой!
– Тише, тише, – пытался успокоить его Рамсей, покачивая. – Вы снова увидите отца, Кажан, обещаю.
Принц заплакал еще горше.
Рамсей немного отстранился и улыбнулся.
– Знаете, кем я был раньше? – он улыбнулся еще шире, когда Кажан в замешательстве посмотрел на него.
Поднявшись на ноги, Рамсей пересек комнату и вытащил из-под кровати деревянный сундучок, хранивший дорогие ему вещи, который он взял с собой, покидая Тритацию навсегда. Выудив искомый бархатный мешочек, он вернулся к Кажану и вновь стал на колени. Развязал тесемки и вытряхнул на ладонь перстень.
– Кажан, видите это кольцо?
– А-ха, – выдохнул тот, хлюпая носом. Слезы подсыхали на щеках – любопытство брало верх.
– Когда-то моей обязанностью было охранять принца. Меня очень долго готовили к этому. Когда началось мое обучение, я был не намного старше вас. Каждый день на протяжении десяти лет я защищал своего подопечного. Именно поэтому он до сих пор жив. Однажды его почти украли, как вас. Я остановил людей, пытавшихся его забрать, и доставил принца домой в целости и сохранности. Вот что означает это кольцо – я Защитник. Кажан, обещаю, что обязательно привезу вас домой, хорошо? Не надо бояться.
Кажан посмотрел на кольцо.