Присоединившись к потоку людей, направлявшихся в главный зал приемов, он взял жетон у служителя и украдкой отошел в сторону дожидаться своей очереди. Несколько стражей глянули на него, но с криком «стоять!» никто не кинулся. Рамсей слегка расслабился и, заняв хорошую точку обзора, принялся осматриваться.
Он кинул взгляд вперед, на монарха, с которым искал встречи.
Защитника будто в живот ударили. Со всей силы. Это король? Но… но правители выглядели не так – они были толстыми и краснолицыми или суровыми и равнодушными, разодетыми в неприлично дорогие наряды и увешанными драгоценностями, а на голове красовался тяжелый – нередко безвкусный – венец, подчеркивающий их великую и блистательную значимость.
Сидящий на троне человек сейчас смеялся в ответ на что-то, сказанное пропыленным крестьянином, и смех его был неподдельным и добрым. Он легко общался с простолюдином, будто они были ровней друг другу. Рамсей не помнил, чтобы его собственный монарх говорил с крестьянином, да еще так просто. Тавамарский король представлял собой изумительное зрелище, черноволосый и темнокожий. Интересно, глаза такие же темные?
Рамсей был поражен, что правитель смеялся. Если принять во внимание происходящую аудиенцию, отсутствие страха и любопытства, небольшое количество стражников… Похищение наследного принца старались сохранить в тайне.
Мудрое решение и, конечно, дельное. Но Защитник представил, каких усилий стоило королю притворяться, что все в порядке, когда единственный сын пропал, а похитители, скорее всего, убьют ребенка, когда получат деньги или то, что было их целью.
И чем больше он наблюдал за потрясающим монархом, чем пристальней смотрел, тем все больше замечал, как трудно тому делать вид, что все хорошо. Как же Рамсею хотелось просто пересечь зал, подняться по паре ступеней помоста и сказать ему, что сын в безопасности.
«Шафик», – вдруг подумал он. Так звали правителя Тавамары, и имя ему шло.
Стража подала сигнал остановить аудиенцию, объявляя перерыв. И Рамсей боковым зрением уловил движение, когда два человека рядом с королем пошевелились. До этого момента вся четверка стояла неподвижно: двое справа, двое слева.
«Королевский гарем», – понял Защитник. Он слышал об этом, а кто не слышал о поразительных королевский гаремах Тавамары? Ни в одной другой стране подобного не было. Никто больше не мог похвастаться пятеркой мужчин, которые заботятся лишь об удовольствии своего господина и безоговорочно исполняют любую прихоть. Вопреки обстоятельствам Рамсей поддался любопытству и принялся рассматривать наложников. Четверо из пяти, но и они привлекали внимание.
Рассмотрел двоих справа, оказавшихся близнецами. Это допускается? Разве они не рабы для плотских утех? Близнецы? Но они были прекрасны, тем более стоящие рядом друг с другом. Рамсей полагал, что самые роскошные в мире драгоценности не в силах продемонстрировать богатство и могущество лучше, чем эта идеально подобранная пара.
С виду чистокровные тавамарцы с красивой темной кожей и каштановыми, почти черными, коротко стрижеными волосами, открывающими взгляду тонкие черты лица и изумительные светлые глаза, что было видно даже на расстоянии. Обнаженные по пояс, не считая украшений в сосках, соединенных сверкающей цепочкой, и в пупке. Один близнец носил рубины, другой – сапфиры.
Защитник подозревал, что никто кроме короля и других наложников не знал, кто есть кто из близнецов и что означают разные камни.
Ему внезапно показалось, что кожа слишком тесна для собственного тела, а зал слишком маленький и душный. Интересно, как это, быть посвященным в их тайны?
Будто почувствовав, один из близнецов – с сапфирами – посмотрел в его сторону. Выражение лица наложника не изменилось, но Рамсей умел распознать невидимую ухмылку.
Он поспешно отвел взгляд, подавленный и злой на самого себя – забыл о цели! – и принялся исподтишка рассматривать другую пару. Тот, который стоял ближе к королю, был, наверное, больше симпатичным, чем красивым, с копной кучерявых волос, выглядевшими неестественно, но все равно имевшими свою прелесть. Рот с надутыми губками, хотя сейчас на лице наложника отсутствовало всякое выражение, как и у остальных. Такой рот всегда хочется целовать, чтобы убрать недовольную гримаску. Все наложники были обнажены по пояс, ниже было надето некое подобие черной юбки с разрезами по бокам до середины бедра, а под ней черные штаны. На мужчине с пухлым ртом блестели цепочки с вкраплением драгоценных камней – изумруды, жемчуг и янтарь – на запястьях, шее и талии.
Фигура последнего наложника была далека от изящных форм сотоварищей. Могучий мужчина с хорошо развитой мускулатурой, но в разумных пределах. Привычно вздохнув, Рамсей подумал, что будет тому едва до середины груди. Защитник – поджарый, быстрый и невысокого роста – всегда завидовал высоким и широкоплечим, у которых с виду все получалось так легко и естественно.
Он осмотрительно не стал размышлять о других вещах, которые любил у таких мужчин, – достаточно того, как он таращился на близнецов.
Но с внезапным потрясением Рамсей понял, что думает именно об этом. После смерти брата ничего – и никто! – не вызывало у него интереса. Уже семь месяцев и восемь дней. Ему вновь дозволено чувствовать? Он полагал, что и десяти лет, даже сотни, недостаточно для прощения его ужасного греха. Брату требовалась его помощь, а он не был рядом, да еще поверил не тем людям.
Рамсей пресек эти размышления, сосредотачиваясь на принце, которого спасал. Он снова посмотрел на огромного мужчину. Кажется, его нос был сломан не один раз, но это не портило красивые черты лица. Ни один из наложников не был так изумителен и неотразим как король, но они тоже недалеко ушли.
А где же пятый? Или у монарха было лишь четверо? А что ему до того? Недовольный самим собой, хотя не до конца уверенный в причине, Защитник вернулся взглядом к королю и с удивлением понял, что его рассматривают в ответ. Казалось, целую вечность он смотрел прямо в темные глаза, а потом отвел взгляд.
Как оказалось, сделать это было невероятно трудно, и Рамсей не мог сообразить, почему сердце заколотилось. Что с ним не так? Он прибыл сюда, чтобы сказать правителю: его сын в безопасности и скоро вернется домой, а не строить из себя глупца.
Зазвонил колокол, оповещающий возобновление аудиенции.
– Сто тринадцать! – выкрикнул служитель.
Защитник нахмурился и глянул на жетон. Его номер, но до перерыва остановились на восьмом десятке. Служитель еще раз объявил номер. Рамсей вышел вперед и показал жетон, который проверили, а затем жестом дозволили подойти к трону.
Всю жизнь он охранял принца, тесно общаясь со знатью и монархами – самыми могущественными людьми в мире. Некоторые на себе испытали тяжесть его ударов, когда смели помышлять о чем-то низком, а тем более наносить вред подопечному Рамсея, которого он защищал, связав себя клятвой крови. Поэтому благородство рождения и могущество не могли заставить его трепетать.
И все же сердце быстро стучало, когда он машинально опустился на колени перед королем Шафиком.
– Ты далеко ушел от дома, дитя Тритации, – сказал правитель.
Защитник ответил удивленным взглядом.
– Я не называл своей родины, Ваше величество. Как вы узнали?
Казалось, Шафик чем-то позабавлен, но произнес лишь:
– Мой служитель – знаток языков и хорошо улавливает акценты. Кроме того, твои волосы довольно уникального медного цвета. Я почти не встречал этот оттенок у кого-то другого, только у отпрысков Трех Богинь.