Заметив это, Гарри Марч иронически хмыкнул.
– Берись-ка лучше за дело, дружище, – воскликнул он, запихивая в рот кусок вяленой оленины, – принимайся за еду и докажи, что ты по-настоящему проголодавшийся мужчина и можешь управляться не только с ружьем.
– Убить лань и съесть ее – на это особой отваги не требуется. Вот уложить дикую кошку или пантеру – совсем другое дело, – заметил Зверобой, отрезая и себе ломоть. – Когда я жил в индейском селении…
– Твои делавары далеко не герои, – грубо перебил его Марч, – иначе бродяги-минги не превратили бы твоих друзей в слюнявых баб.
Охотник промолчал, но нахмурился.
Трудная дорога ненадолго сблизила этих двух непохожих людей, к тому же цели, ради которых оба они пустились в путь, были совершенно различными.
– Всем известна лживость ирокезов, или мингов, как они себя называют, – сдержанно проговорил Зверобой. – Я уверен, что если дело дойдет до драки, то делавары не уступят в храбрости любому другому народу.
– Слушай, приятель, раз уж мы заговорили о войне, то ответь мне честно. Тебе отчаянно везет на охоте, ты даже прославился этим. Но хоть раз в жизни ты стрелял в живого человека? Случалось тебе столкнуться лоб в лоб с врагом, готовым спустить курок?
– Если по правде, то ни разу, – признался Натаниэль. – Делавары мирно уживались со всеми соседями, а совесть моя говорит, что человека можно лишить жизни только в открытой и справедливой войне. Я зарабатываю себе на жизнь карабином и с этим оружием в руках не боюсь встречи ни с одним человеком между Гудзоном и рекой Святого Лаврентия, к какому бы племени он ни принадлежал. На шкурах, которые я продаю, всегда одна дыра, не считая тех, что создала природа.
– Да я не о том, – отмахнулся Непоседа. – Уж и не знаю, водить ли с тобой дружбу, парень, если ты не найдешь двуногого зверя ростом повыше четырех футов, чтобы как следует попрактиковаться в стрельбе.
– Что ты имеешь в виду?
– Охота – она сама по себе, и твои правила не годятся там, где речь идет о засадах и скальпах. Подкараулить и подстрелить индейца, особенно в военное время, значит воспользоваться его же приемами. Разве сами они тебя, приятель, кое-чему не обучили? При твоем искусстве в стрельбе…
– Наше с тобой путешествие близится к концу, Гарри, и лучше бы нам расстаться прямо сейчас. Я понял тебя. – Зверобой встал. – Неподалеку меня поджидает друг, и он не погнушается иметь дело с человеком, который пока не убил ни одного из своих ближних.
– Сядь, не кипятись! – Непоседа неожиданно схватил охотника за руку. – Еще не время нам прощаться… И как же это молодой вождь рискнул назначить тебе свидание? – поинтересовался Марч. – Обычно проныры-делавары в это время года сюда и носа не суют.
– Ошибаешься. – Зверобой уловил пренебрежение в голосе Марча, однако, пересилив себя, все же снова сел. – Этими местами сообща владеют оба племени. В мирное время делавары и ирокезы часто охотятся и рыбачат здесь.
– «Мирное время… сообща…» – что означает этот бред? – криво усмехнулся Марч. – Давно уже нет никаких мирных времен, братишка… Боевые томагавки никто и не думает зарывать в землю. Хотел бы я знать, как к этим твоим словам отнесся бы старый Том Хаттер – тот самый Плавучий Том, о котором я тебе рассказывал. Пятнадцать лет он живет на этом озере и считает его своей собственностью. И могу поклясться, что без боя не уступит его ни одному индейцу. За себя и свои владения он готов стоять до конца.
– Том Хаттер хоть и владеет озером давно, но не совсем законно. Что это за человек, Гарри? Какой он породы?
– Старый Том скорее водяная крыса, чем двуногое. Повадками он больше походит на этого зверя. Ходят слухи, что в молодые годы старик скитался по морям и был товарищем знаменитого пирата Кида, которого повесили задолго до того, как мы с тобой успели родиться. Хаттер поселился здесь, прихватив награбленное добро, в расчете, что королевским ищейкам в такой глуши его никогда не найти. Вот и живет себе припеваючи вместе со своими двумя дочерьми.