- Да мне один листочек нужен. Я сделаю тебе яркую бабочку. Ещё мне нужны нитки, чтобы скрепить её. Найдётся?
- Сейчас принесу! – и Пётр проехал в спальню родителей, чтобы взять там мамину шкатулку со швейными принадлежностями.
- Ты так радуешь меня! – произнёс он, когда подавал ей шкатулку.
Через несколько минут на столе около опустошенных чашек лежала среднего размера бабочка, милая и красивая своей простотой.
- Нравится? – серьёзно спросила Стася.
- Очень! Спасибо тебе! Можно я задам вопрос?
- Да.
- Почему ты ходишь во всём белом? Не думай, что я считаю это чем-то ненормальным. Просто интересно.
- Я недавно прочитала книгу «Женщина в белом». Не скажу, что меня поразил мастерски написанный художественный детектив. Но у меня бывает такое, что какая-то деталь книги, какие-то мысли сильно волнуют воображение. Я заражаюсь идеей, как вирусом. Она разрастается во мне, и я настолько этому рада, что словами не описать. Какая-то особенная, необыкновенная тайна заполняет меня, словно я придумала что-то своё, что никто не знает. Как люди для тайной переписки придумывают свои собственные шрифты… Иногда эти идеи остаются чистыми и непеределанными первоисточниками. Но чаще я их меняю, добавляю что-то своё. Ты меня понимаешь? – спросила Стася, с тревогой посмотрев на Петра.
- Да. Думаю, я тебя хорошо понял, - ответил он, успокаивая её. – Но мне для полного понимания нужен пример.
- Как раз на примере моей одежды мы и разберём. Я сказала Олегу на паре, что у меня на настоящий период времени появился принцип в ношении одежды. Как и главные героини «Женщины в белом» я захотела носить белое. Но не просто так. Для меня белый символизирует две радости: грустную и весёлую. Я надену белую одежду, если умрёт кто-нибудь, кто был и остаётся мне очень дорог, кто был светлым человеком, освещал свой и чужой путь. И надену чёрную, если умрёт тот, к кому я не испытывала хороших чувств, кто успел сделать только ненужные и плохие вещи. Но я не говорю этим, что приду к нему и пожелаю ему самого ужасного пути. Просто, таким образом, я провожу границу между людьми, которых буду оплакивать со всей душой и вспоминать, и тех, за кого я буду молить вселенную, чтобы она помогла стать им лучше. Наверно, у тебя создаётся ощущение, что чёрный цвет я выбрала, чтобы скинуть на него все грехи и пороки. Так я его представила сейчас. Но не так думаю о нём. Это один из моих любимых цветов. Строгость, честность – вот, что у меня с ним ассоциируется. Вот почему я посылала бы сигнал чёрным цветом, а белым цветом я указывала бы на то, что душа чиста, что её просто нужно принять, а не исправлять и искать в ней изъяны. Мой принцип может показаться немного противоречивым, но он у меня на эмоциональном уровне. Мне сложно тебе его показать так, как видится он мне в картинках.
- А сейчас, когда ты шла ко мне в белом, что ты хотела этим сказать?
- Что ты человек, с которым мне хорошо. Что я иду с открытым сердцем, со своими мечтами. Что готова узнать твои мечты, - говорила Стася, и вряд ли сейчас сама Серьёзность могла быть серьёзнее её. – Я впервые в жизни не боюсь человека, не боюсь, что он неправильно поймет меня, посмеется надо мной. Сейчас белая одежда равна моему доверию.
- Спасибо, Стася! Но мне сейчас так трудно, - грустно сказал он, словно тысячи призраков терзали его.
- Почему?.. – спросила Стася, боясь даже подумать, что её всё-таки не поняли или она допустила какую-то ошибку.
- Я хочу встать перед тобой на колени. Но не могу…
У неё камень с души упал. И она успела порадоваться такому волнующему комплименту.
- Не прячь глаза, Петь! Посмотри на меня.
Пётр поднял печальные глаза и увидел её улыбку.
- Знаешь, что значит моя улыбка?
- Объясни, пожалуйста.
- Что тебе не стоит так волноваться. Это очень больно, когда человек хочет сделать что-то приятное, показать свою благодарность, но не может этого… Просто верь, мне хватит одного твоего тёплого взгляда, чтобы увидеть в нём всё, то ты хотел показать.
- Спасибо за понимание!.. У меня так с детства. Я читаю книги, вижу, как мужчина по-настоящему может проявлять свои чувства не только словами… И мне безумно, до слёз хочется делать также… Оттого, что не могу, ещё больше хочется. Ты пишешь книги? – спросил он, переводя тему, чтобы не увлечься своей проблемой. Но при этом, с ним было и искреннее любопытство. Его интересовало всё, что связано с его «Звездой».
- Это с трудом можно назвать книгами. Мои зарисовки. Зарисовки неопытного художника. Олег сказал тебе?
- Да. Он на тебя тогда обиделся. Может, обида ещё не прошла. Его вид тебе об этом ничего не скажет, но внутри у него могут быть разные эмоции.
Стася молчала. Она нервничала, не зная, что сказать. Может, вовсе ничего не хотела говорить.
Она не хотела просить прощения у Олега, потому что понимала, насколько за эти дни отдалилась от него. Иногда она пыталась найти в недалёком прошлом причину их дружбы. Но ничего, кроме просто взаимопонимания и общения по учёбе, не находила. Стася дала повседневным общечеловеческим взаимодействиям имя Дружбы. Но теперь понимала, что это ошибка. Их почти ничего не связывало за стенами института. Только Пётр.
Стася не хотела просить прощения, потому что знала, что будет его часто обижать, что каждый раз она будет ненадолго успокаивать их обоих перед следующим ударом, ею нанесенным. Для себя она, пусть и эгоистично, решила, что будет продолжать с ним те же неблизкие, деловые отношения, которые характерны для тех, кто чуть больше, чем просто знакомые.
- О чём ты думаешь? – спросил Пётр, рассматривая серьёзное лицо Стаси.
- Ни о чём хорошем, - постаралась весело ответить она. – Меня давно интересует один вопрос.
- Какой?
- Когда я пишу книгу или просто что-либо спокойно пишу, ко мне приходят странные мысли. «Вдруг сейчас кто-то из близких людей умер? Как бы я отреагировала на это? Плакала бы или нет?». Не скажу, что такое бывает часто. И что мучает меня, тоже не скажу. Наверно, я когда-то сама начала об этом думать. И эта привычка теперь закрепилась за подсознанием и проявляется в моменты, когда я спокойно и долго пишу… Как рефлекс какой-то. Этим я говорю себе, что спокойствие не вечно...
- Но это так и есть. Мне же не понятно только одно. Почему ты так часто говоришь о смерти? Мысли о ней всегда с тобой. Говоря об одежде, ты привела сразу пример со смертью…
- Ты подметил! Может, я морально себя на неё настраиваю, чтобы потом обидно не было, - пошутила Стася.
- Всю жизнь готовить себя к смерти?.. Это невесело как-то.
- Но мы можем и внезапно умереть. И для этого множество причин. Мы даже не знаем, что будет с нами завтра. Готовить себя к смерти, не умирая до старости, для меня лучший вариант, чем выйти завтра на улицу и быть сбитой машиной, не понимая толком, что случилось…
- А моя дружба смогла бы помочь тебе прекратить думать о смерти? Тебе надо забыть о ней.
- Не бойся, я по ней не тоскую. Я просто, как и все, живу в обнимку со смертью и жизнью одновременно.
Они ещё долго разговаривали на разные темы. Уже было 19 часов. На улице темень, лишь снег освещал немного окрестности.
- Мне пора идти, а-то съест меня какой-нибудь вечерний дракон, - решила пошутить Стася.
- Я дракона убью, если он тебя тронет, - полушутя ответил Пётр. Ему так хотелось проводить её, как это делают настоящие парни, и спасти от всех опасностей.
Они были в коридоре. Стася быстро одевалась.
- Ну всё, я побежала! Вечер был чудесный! – сказала она и тепло обняла Петра.
Им обоим понравился эффект от объятия. Они улыбались друг другу, словно говоря: «Я хочу ещё!». Зарождалось чувство любви, а не дружбы, как думал Пётр.