— Это ещё кто? — невольно пригнулся молодой чародей, со страхом взирая на летящее чудище. Он уже видел такую диковинку. Со стен Индэрна. Крылья у этих тварей были огромные и кожистые, словно у драконов или нетопырей. Из книг Ивдур знал, что, например, дракона можно сбить, если применить против него «Слёзы Изгури», пустив его широким веером одновременно на разной высоте, чтобы он не смог увернуться. Но это волшебство было очень сложное и требовало соответствующих навыков, а главное — недужинной чародейской мощи, которых, как он полагал, у него, покамест, не было. Можно было, конечно, возпользоваться «Криком Силы», как это сделал тогда, на стене Дэдэн. Но «Крик Силы», по вполне очевидным причинам, представлялся Ивдуру менее предпочтительным. Он мысленно собрался, широко развёл в стороны руки и, изобразив пальцами обоих ладоней «Слёзы Изгури», медленно и торжественно, чтобы, не дай бог, не сбиться, произнёс заклинание. И в тот же миг всё тело его содрогнулось, а из обеих ладоней вырвался сонм ослепительно сияющих шаров, которые, быстро увеличиваясь в размере, расширающимся веером, устремились к чудовищу. Оно попыталось увернуться, видимо не очень надеясь на свою магическую защитную силу, но не смогло, и два шара, сердито шипя, пробили его правое крыло, образовав две дымящиеся и стремительно расползающиеся прорехи. Чудище истошно взревело, его закружило вокруг уцелевшего, левого крыла, и оно тяжело рухнуло прямо в лес. Но Ивдур уже этого не видел: его буквально отшвырнуло на несколько ранов назад, и он, больно ударившись спиной о дерево, обессилено упал на землю.
Несколько минут он был не в состоянии даже пошевелиться. Но постепенно чувство опустошённости стало проходить, и вскоре он вновь поднялся на ноги, встревожено ищя глазами Рина. Жив ли ещё столь неопытный юноша, оказавшись в самом сердце жестокой битвы? Но было уже слишком темно, и Ивдур ничего не мог разглядеть. Он перебегал с места на место, но ниоткуда не мог увидеть юного оруженосца.
— Айвонец!.. Дай света! — услышал он, немного погодя, грозный крик бородатого рыцаря.
«Айвонец! Вот это кто!» — пришёл в неописуемое изумление Ивдур, сразу вдруг вспомнивший, на кого же ещё, кроме дрангарца, был похож тайнственный чародей.
«Ну и чудеса!» — подумал он и стал ждать, когда же этот айвонец воспользуется своей магической иллюминацией.
Однако тот, то ли не смог выполнить требование рыцаря, то ли не услышал его, что было крайне маловероятным, учитывая силу голоса последнего, то ли на то у него была ещё какая-то причина, но, так или иначе, сражение, по-прежнему, продолжалось в быстро сгущающейся темноте.
Ивдур не хотел больше колдовать. Он очень устал и чувствовал, что силы его уже на самом пределе. Но айвонец всё тянул и тянул, и, в конце-концов, молодой чародей не выдержал. Прислонившись спиной к дереву, он собрал всю свою волю в тугой узел и сотворил «Небеса Ривлана» после чего буквально рухнул на землю. Что было дальше, Ивдур уже не помнил.
Его немилосердно трясло, спина его всё также нудно ныла, а кроме того — немилосердно болел живот. Ему даже казалось, что живот его, от этой кошмарной тряски, превратился в один сплошной синяк. Ивдур осторожно открыл галза, и его тут же замутило: внизу, барабанной дробью, стучали копыта и с головокружительной скоростью призрачно мелькали конские ноги, и проносилась серая, в предрассветном сумраке, трава. Ивдур вновь закрыл глаза и застонал.
— Эй, гляди-ка! Кажись сущёнок из радужной норки прочухался! Га-га-га! — загремело у него над ухом.
— Послухай, кьер мож поспрошать его? Вдруг чё толковое скажет? — услышал чародей другой голос, тоже, судя по речи, принадлежащий северянину.
«Северяне! Тёмный их побери!» — сразу всё понял Ивдур, только сейчас заметив, что он крепко связан по рукам и ногам, а во рту у него — туго свёрнутый кляп.
Тот, к кому обращались кьер, что, видимо, означало на каком-то северном диалекте, искаженное нумбрское кьенер, то есть, вожак, главный, подъехал поближе и сердито ответил:
— Некогда! Надо ещё затемно переправиться через реку.
А затем вновь ускакал вперёд.
Ивдур, словно мешок с агутом, безвольно трясся, перекинутый поперёк седла, не в силах что-либо предпринять. Вдобавок ко всему, то ли от конского топота, то ли от этой беспрерывной тряски, а, скорее всего, и от того и другого вместе, у него ужасно разболелась голова. Ивдур сильно зажмурился и впился зубами в кляп. Но это не помогло.
— Тук-тук, тук-тук, тук-тук… — стучали мерно копыта, как будто прямо по его голове, и навевая этой своей унылой мелодией отчаяние и тоску.