– О боже! Что это?! – вскричал Колян получасом позже.
Истерические нотки в голосе отца и мужа вынудили нас с Масянькой прекратить процесс заправки постелей и выскочить в прихожую с подушками в охапках.
– Что, опять?! – вопросил Колян, вытряхивая из туфли жужжащий предмет.
Недоверчивое удивление, отчетливо прозвучавшее в голосе супруга, было мне понятно без объяснений. У нас много лет жил домашний любимец, кот Тоха, которому его чистопородная шиншиллистая персидскость нисколько не мешала при случае замечательно ловить мышей, крысят и тараканов. Делал он это из чисто бескорыстного интереса, потому как добычу не ел и даже не надкусывал, а в целости и сохранности складывал в тапки хозяина дома. Эта добровольная вассальная зависимость Коляну льстила, но ощущать под ногой хрустящий хитин тараканьего панциря или мокрую мягкую мышь было, я думаю, очень неприятно. Со временем у Коляна выработалась привычка предварять процесс обувания тщательной проверкой туфель и кроссовок на предмет посторонних вложений, и прошла эта фобия совсем недавно, примерно через год после смерти состарившегося кота. И вот, пожалуйста!
– Это просто машинка, – успокаивающе сказала я, увидев, что именно вывалилось на пол из мужней туфли.
Колян стоял, замахнувшись снятым башмаком, словно бейсбольной битой. Наверное, приготовился с размаху шарахнуть обувкой по предполагаемому таракану.
– Масын! – торжествующе вскричал малыш, утаскивая красную «Альфу Ромео» на парковку в детскую.
– Спокойствие, только спокойствие! – сам себе сказал Колян, слегка подрагивающими руками натягивая на ногу туфлю.
– Пустяки, дело-то житейское! – подхватила цитату я.
Колян посмотрел на меня мрачным взором, чмокнул надутыми губами воздух и удалился. Еще получасом позже, сдав вахту няне, убежала на работу и я сама.
– Привет! Сегодня я твой! – радостно объявил мне Вадик, дожидавшийся моего появления уже во дворе, у служебной машины.
– За что мне такое счастье? – спросила я, принимая из рук оператора листочек «путевки» с редакционным заданием.
– Ты имеешь в виду дежурную съемку или работу со мной? – уточнил Вадик.
– Задание мне нравится, «Смотр качества хлебобулочной продукции» – это звучит неплохо, – заметила я, усаживаясь в машину. – А что касается тебя, так ты, Вадька, очевидно, выдан мне в нагрузку? Чтобы мне жизнь малиной не казалась? Полагаю, Наташа после вчерашнего отказалась с тобой работать?
– Неблагодарная! – Вадик надулся и в сердцах громко хлопнул дверцей. – Сколько я для нее всего снимал, хорошего и разного! А теперь мне говорят: «Еще раз облажаешься, к камере не приближайся!»
– Еще раз стукнешь дверцей, пойдешь пешком! – предупредил водитель.
– Еще раз сегодня услышу от кого-нибудь «еще раз», совершу что-нибудь ужасное! – заявил Вадик.
– Только не сейчас, – попросила я. – Ужасов мне нынче и без тебя хватает.
Машина медленно катила по улице, забитой автомобилями, водитель тихо ругался.
– Слышь, Вадька? – позвала я, не оборачиваясь. – На всякий случай я тебя предупреждаю: я не Сима, мне красивые девчонки в кадре не нужны, так что можешь никакое бабье не снимать.
– Угу, – буркнул оператор.
Справедливости ради надо признать, что свою работу он на сей раз выполнил хорошо. Единственное, что удивило монтажера, с которым мы готовили сюжет к эфиру, так это то, что в кадре были только мужчины.
– Вот не думал, что технолог хлебобулочного производства – чисто мужская профессия! – удивлялся Митя.
Я не стала объяснять, что это Вадик понял мою просьбу не повторять свою вчерашнюю ошибку как тотальный запрет на съемки всех до единой особей женского пола.
– Лен, тебя у себя к телефону! – приоткрыв дверь монтажной, прокричал в щелочку кто-то из техников.
Я прошла в редакторскую, взяла лежащую на столе трубку и услышала нервно «аллекающую» Ирку.
– Алле, Ленка, ты меня слышишь?
– Слышу.
– Через пять минут выходи в кафешку, я подъеду! – прокричала она.
Судя по характерному интершуму, подруга звонила мне из машины.
– А что случилось? – насторожилась я.
– Это не телефонный разговор! – заявила подруга.
Встревоженная, я вышла из здания телекомпании, перебежала через дорогу и заняла столик в маленьком кафе, где в дни футбольных матчей собираются фанаты местной команды. Телевизор на стойке показывал что-то тематическое, какие-то дюжие дядьки в трусах и гольфах бегали по аккуратно подстриженному газону за пятнистым мячом. Травка была зелененькая, сочная, очень аппетитная. Как говорит моя коллега Оля: «Когда я вижу такую траву, то завидую коровам». Не без оснований, кстати говоря: я как-то делала сюжет про наш стадион и с тех пор знаю, что футбольное поле – это очень сложное агротехническое сооружение. За качеством зеленого покрытия следит целая бригада трудолюбивых теток, которые по всем правилам науки готовят газонную смесь из нескольких видов трав и без устали пропалывают сорняки и «штопают» проплешины. Косят траву на поле дважды в неделю, и из бункера газонокосилки в мусорные баки высыпается аппетитно пахнущая зеленая кашица, представляющая собой идеальный корм для жвачных. Владельцы козочек, кроликов и хомяков со всей округи приходят с пакетами к мусорным контейнерам стадиона за витаминной смесью для своих питомцев.
– О чем ты думаешь? – прервала мои пасторальные мысли о зеленых пастбищах подоспевшая Ирка.
– О кроликах и козах, – честно призналась я.
– О копытных, значит? Это правильно. Ты мне такую свинью подложила! – заявила подруга, устало обмахиваясь подхваченным со столика меню. – Фу-у, пить хочу!
– Закажи коктейль «Пенальти», – посоветовала я. – Фирменный напиток! Я сама не пробовала, но Вадик говорил, что эта штука пробивает человека насквозь!
– Мало тебе чужих трупов, хочешь и меня уморить? – посетовала Ирка.
Упоминание о трупах во множественном числе меня неприятно удивило.
– Кто-то еще помер, кроме Димы? – догадалась я.
– Ну! И я нашла труп!
Около девяти часов утра, проводив на работу мужа, Ирка перемыла оставшуюся от завтрака посуду, вытянула из морозилки брусок замерзшей до каменной твердости говядины, брякнула мясной кирпич в мойку и на сем временно закончила приготовления к обеду. Никаких особенных дел у нее нынче не было: уборку в доме она сделала вчера, а с дежурной стиркой дорогая стиральная машинка обещала справиться без участия хозяйки. Ирка вышла в сад, полюбовалась немного новой клумбой с самшитовым ежиком и вспомнила о моей просьбе заглянуть к соседям на Школьную, восемь.
Некоторое время она придумывала повод для визита, потом еще раз посмотрела на ежика, и ее осенила идея предложить обитателям соседнего дома семена цветов для открытого грунта и саженцы декоративных растений. Принадлежащая Ирке и Моржику фирма «Наше семя» с успехом занимается реализацией такого рода продукции на кубанском рынке. Мне лично название «Наше семя» кажется двусмысленным, но в коммерческом плане оно оказалось удачным, что подтверждает постоянный рост продаж. Наверное, что-то в этом нехитром словосочетании задевает патриотическую струнку потенциального покупателя.
Найденная мотивация Ирку приободрила: в свете поиска нового перспективного клиента поход к соседям мог принести вполне ощутимую пользу. Ирка сменила домашний халат на приличный костюм, взяла охапку каталогов и буклетов «Нашего cемени» и в обход квартала пошла к соседскому дому по огороду.
Забора перед домом на Школьной не было, только невысокая живая изгородь на западный манер. Ирка обошла этот зеленый барьерчик и по брусчатке узкой дорожки приблизилась к парадной двери, украшенной массивным кольцом-стучалкой.
– Руки у меня были заняты буклетами и проспектами, поэтому стучать и звонить было нечем, – сказала Ирка. – Я просто толкнула дверь задом, и она открылась. Думаю, это хорошо, потому что я не оставила там отпечатков своих пальцев.