Он расхохотался, раскрыл объятия и прижал ее к себе, громогласно заявив: «Гортензия Кортес, вы единственная в мире!» Когда он бывал взволнован, то всегда называл ее Гортензия Кортес и на «вы». Она стукнула его ногой по лодыжке, они обнялись и поцеловались.
Это было два года назад, перед картиной Джаспера Джонса.
Она будет вспоминать об этом моменте всю свою жизнь, потому что именно тогда она поняла, что попала. Попала, как кур в ощип.
Ее мобильник, лежащий на белой скатерти, завибрировал.
– Гортензия?
– Младшенький? Ты не спишь?
– Я как раз собирался уснуть, когда получил твое сообщение… Мне надо говорить тише, родители еще не уснули. Но мне удалось проскользнуть в гостиную.
В гостиной у Жозианы и Марселя Гробз находился телефон, который позволял бесплатно звонить за океан.
– А голос в моей голове, который я последнее время слышу, – твоя работа?
– Да, мне не так-то просто было поймать твою волну!
– Это потому, что я в ярости. Гэри бросил меня посреди Центрального парка. А когда я в ярости, то плоховато тебя слышу. К тому же я не понимаю, как все это дело работает.
– Ну я же сто раз тебе объяснял. Я визуализирую заднюю часть верхней височной извилины…
– Что-что?
– Ту часть мозга, где звуки становятся фонемами. Я подключаюсь к этой зоне, она вибрирует и…
– Я все равно ничего не понимаю!
– Ну это как радио, телевизор или телефон. Связано с волновой природой звука. Ты испускаешь волны, Гортензия, а я к ним подключаюсь.
– Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты залезаешь в мою голову без моего ведома.
– Но я же представляюсь! Я всегда говорю, что это я! Ты просто не услышала, потому что твоя сетевая система кипела от гнева, но если бы ты прислушалась…
– Так что, ты теперь все знаешь?
– Но это совершеннейший вздор. В настоящий момент он возвращается к вам домой в чудесном настроении. Он собирается сесть за пианино и не следит за временем. Поднимет голову от инструмента, только когда проголодается, и будет тебя повсюду искать.
– Он больше не обращает на меня внимания. Я для него как кран. Или перина. Или солонка. И потом… у меня какое-то тревожное состояние. Мне стало трудно дышать, не хватает воздуха, я задыхаюсь, меня распирает изнутри… Я лечу в пропасть.
– Все нормально, красавица моя, ты меняешь кожу, переходишь на самообеспечение. Это впечатляет, знаешь ли.
Младшенький был прав.
Но как становятся восходящими звездами на небосводе высокой моды?
Нужна стремянка.
Она, конечно, уже изнывала от скуки на своей работе. Ей, конечно, неплохо платили, очень даже неплохо платили, но в офисе она ежеминутно зевала. Ей говорили, что в ее возрасте это громадный шаг вперед. Она считала, что это шаг назад, ну, в лучшем случае на месте.
Чтобы удерживать Гортензию возле себя, Фрэнк предложил ей делать два раза в год «закрытую коллекцию». Четыре нарисованные ею модели, которые представляют прессе всего мира. Эти четыре модели оторвали с руками. Они за две недели исчезли из всех магазинов. Вечернее платье, пальто, пиджак с брюками, костюм «корсар» – брюки капри с курточкой и топиком.
– Ну так что, будем выпускать еще? Пора сдвинуть с места рынок? – опьяненная успехом, спросила она у Фрэнка.
– Нет, детка, это закрытая коллекция и, как свидетельствует ее название, недолговечные модели, которые производятся в ограниченном количестве и расхватываются в мгновение ока – если они удачные. Закрытая коллекция призвана разжигать аппетит клиенток, а не продаваться круглый год. Она видит, она хочет, она покупает. Потому что знает, что завтра этого уже не будет. Такая же история у H&M, можешь навести справки.
Он махнул рукой, объясняя, что все суета, дорожная пыль, такова уж наша судьбина, аминь.
Жест ей не понравился.
– Ты знаешь, что я талантлива, и ничем не хочешь мне помочь.
– Ты талантлива, и я использую твой талант, ничем тебя не ограничивая. Ты ведь делаешь все, что хочешь, Гортензия. Что тебе еще надо?
– Чтобы ты помог мне открыть свой собственный модный дом. Тебе это ничего не стоит. Твоей организации.
– То есть ты хочешь, чтобы я выступил в качестве спонсора?
Она села на край стола, поглядела ему прямо в глаза.
– Да.
– И что ты мне предложишь взамен?
– Мой невероятный талант. И процентную ставку. Но это надо обсудить.
– И все?
– Это и так выше крыши.
– Не обольщайся, Гортензия, таких, как ты, сотни в Нью-Йорке, Париже, Лондоне или других городах. Юноши и девушки, у которых полно таланта и желания преуспеть. Я могу только преклоняться перед…