– А мне нравятся твои волосы. Мне кажется, у тебя очень красивая прическа.
– Что, постричь тебе сзади?
Он кивнул, протянув ей машинку.
– Стелла, ты такая красивая.
Он звал мать по имени.
Точно, как его отец. Адриан никогда не говорил «дорогая», или «любовь моя», или «ангел мой». Он говорил «Стелла» или в крайнем случае «принцесса», и кровь приливала к ее щекам, она кусала губы, опускала глаза, чтобы он не угадал, о чем она думает в этот момент. Но Адриан смотрел на нее и все понимал. На его губах появлялась нежная полуулыбка, которая словно ласкала ее, он и не приближался к ней, и не трогал ее пальцем, но она неслышно стонала, сжав губы.
Это было всего год назад. Она побрила Тому затылок. Белая полоска на загорелом затылке.
И с тех пор Том брил себе голову по бокам, оставляя только кружок на макушке, – королевская лепешка. «Ты мой король…» – говорила Стелла, поглаживая его по голове.
– Отправляйтесь-ка в грузовик. Бери портфель и не забудь полдник. Он в холодильнике.
Он казался таким хрупким и беззащитным… Сидел на кровати, глаза были устремлены в пустоту. Ей захотелось сказать ему, чтобы он ложился дальше спать и не мучился. На следующий год ему будет одиннадцать лет, это уже коллеж, потом лицей…
Никогда эта учеба не кончится. Кажется, вечность будет длиться.
На улице было еще темно. Черное небо, вихри ветра взрывают снег и взметают его в воздух, прибивают к порогам домов и к стенам. Скворцы летали вокруг сарая, пронзительно покрикивая. Они пытались спрятаться под перекладинами кровли, но разлетались каждый раз, как хлопала тяжелая створка двери.
Стелла прошла за загородку, где спали собаки. Прислонилась к стене, чтобы выдержать их ласки, иначе точно упала бы под натиском их мощных квадратных лап. Да, да, деточки мои, я тут, все хорошо, вы что-то лаяли сегодня ночью, вас тоже пугал ветер, да? Она достала печенье из кармана толстовки, раздала всем понемногу. Впустила собак в кухню. Поцеловала Медка в морду. Насыпала сухой корм в три миски. Наполнила большую миску водой. Приговаривала ласковым голосом, сюсюкала: «Ну что, Полкан, ну что, Силач, ну что, Медок? Готовы к долгому рабочему дню?» Они устремились к своим мискам, а она тем временем подбросила поленьев в огонь. А Сюзон днем еще подбросит. Так что, когда они вечером вернутся домой, в доме будет тепло.
Такая вот утренняя рутина. Она все это уже может делать с закрытыми глазами. Раньше их было двое: Адриан и Стелла. А теперь она одна. Жорж и Сюзон живут в соседнем доме. Летняя рутина, зимняя рутина. Весенняя рутина, осенняя рутина. Она приспосабливает свои действия под соответствующее время года, летом может чуть подольше попить кофе, зимой оставляет время на расчистку снега. Или на маневры во дворе с грузовиком, оснащенным платформой и подъемным краном, который ей служит и фамильной каретой, и средством к существованию.
Зимой водопровод во дворе фермы перемерзает. Она пользуется краном в кухне, берет там воду, наливает в большую лейку на тридцать литров. Рукоятка ледяная, обжигает холодом руки, она забыла свои кожаные перчатки – «перчатки душительницы», как называет их Том. Свежая вода для поросенка Мерлина и для всех ослов. И всем гранулированный корм к тому же. И сена ослам в каждые ясли. Одна морковка, две морковки, три морковки, да еще приласкать Тото, Бергамота и Гризли. Пока она занимается двумя остальными ослами, Тото бьет копытом землю. Она его опасается, у него дурной характер, может лягнуть. Это уже бывало. Она как-то раз наклонилась, чтобы разрезать веревочку на связке сена, и он долбанул ее копытом. Она два месяца ходила в гипсе, доктор сказал, что перелом опасный, но есть шанс полностью восстановить руку, только ни в коем случае нельзя ее нагружать. «Ваш муж вам поможет». – «Это не муж», – процедила она сквозь зубы.
Гризли, серый и пушистый, как медведь, жался к ней. Подталкивал мордой и прижимал к барьеру. Он тоже боялся непогоды.
«А я вот боюсь не бури, не метели. Меня пугает совсем другая опасность, я это знаю. Я чувствую ее заранее. Издалека слышу ее поступь».
– Не бойся, Гризли, это всего лишь гроза. Это лишь гроза, и она, даст бог, пройдет стороной.
Пойдет ли снег? Пойдет ли дождь? Она понятия не имела. Небо было низким, угрожающим, свинцово‑серым. Она пошла с лейкой к птицам. Водички курам, водички гусям… Еще маис и сухой хлеб, которые она получила у Леклерка… Огромные мешки объемом по двести литров, которые она купила за два евро и загружала в грузовик, таская на спине. Она бросила сухой хлеб на землю, потоптала ногой, чтобы разбить его на части.