— Маменька приходила, — сказал он Володе. — Я с ней не поехал, решил с тобой остаться.
— Сообщить в жандармерию надо… Не про Галу, про это вот, — тот совком указал на распластанное перед ними тело. — Прелюбопытнейший случай.
— Да, не надо про маменьку…
Рубить Митьку на части они не стали, завернули в ковер, который в гостиной лежал на полу, все равно тот испорчен был безвозвратно.
Конрад скакал по комнате как бешеный, Саша еще удивился, мышь что ли поймал.
— Помоги-ка, — попросил Володя, пытаясь схватить кота.
— Брысь, тварина, — Саша слегка пнул распоясавшееся котище, отчего тот выронил наконец свою добычу — отгрызенный Митькин палец.
— Фу, гадость!
— Жаль, бабушка не видела, — засмеялся вдруг Саша, до того живо представил бабулин обморок от пальца. А уж если в гимназию принести…
Но Володя не разрешил, присовокупив палец к прочим останкам.
Глава 13
— Так и сказала, экземпляр, мол, неудачный? — переспросил Снегирьцов, разузнав у Сашеньки все подробности разговора со злодейкой. На спине выступила холодная испарина.
— Да, а что? — отозвался Сашенька легкомысленно. — Иди же сюда.
Они были в ванной, решили отмыться после мертвечины. Мерзкий запах всюду преследовал, Снегирьцов даже сжечь одежду велел. Вот бы коту еще пасть помыть…
Он вздохнул, переступая босыми ногами на холодном мраморе, а потом забрался к Сашеньке, тот был горячий и скользкий от мыльной пены.
— Как что, — зашептал он, натирая Сашеньку мочалкой, — ведь если есть неудачный, значит и удачные наличествуют. А как притащится сюда такой экземпляр? Его-то убить посложнее будет.
— Надо оружие, саблю, башки им рубить! — обеспокоился Саша и даже вскочил, словно немедленно бежать собрался. Прямо перед Снегирьцовскими губами закачался возбужденный розовый член, и он не удержался, поцеловал его в самый кончик.
— А куда твоя маменька направлялась, не сказала?
— На поезд какой-то спешила, я ж говорю, — Саша с намеком подался вперед бедрами и по голове его погладил, захватывая волосы в кулак.
Снегирьцов послушно открыл рот и принялся сосать, мысли в голове носились как бешеные, а в паху так и сводило похотью, совершенно невозможно сосредоточиться на проблеме ходячих мертвецов. Это же невероятно! Сашенька меж тем накончал ему на лицо, потом принялся вытирать, имея вид при этом крайне заботливый, еще и промеж ног его поглаживал. Нет, не могут мертвые оживать, наверняка это болезнь страшная, вариант той самой Ростовской Проказы, из морковки порченной произошедшей. Он застонал, уткнувшись в Сашино плечо и изливаясь ему в руку. А потом как осенило:
— Так ведь на Варшаву поезд через час где-то! Надо немедленно бежать.
Саша не стал спрашивать — зачем да почему, лишь кивнул и принялся собираться.
Правда и жандармерия проявила дивную расторопность на этот раз, и, уже полностью одетый, Снегирьцов увидел их подъезжающий экипаж.
— Через черный ход давай, — нервно сказал он Саше, Гала уходила, а жандармов никак нельзя в это дело вмешивать.
Но и с черного входа уже стучались какие-то два господина. Они замерли на лестнице, глядя в окно, а потом Сашенька вдруг высунулся наружу и тут же отшатнулся обратно.
— Мертвяки там, Володя, обойдем их.
Они побежали на кухню.
— Скоро приготовится, — обратилась к ним кухарка.
— Немедленно к парадному на выход, Глаша, и всем людям приказ передай, — бросил ей Снегирьцов, а потом выпрыгнул вслед за Сашей в окно.
Шляпу его сдуло ветром обратно в кухню, вслед донесся изумленный возглас Глаши. Мертвяки продолжали долбиться в дверь, а Сашенька, подхватив вдруг обрезок бронзовой трубы с вентилем, бросился к ним. Снегирьцов тоже взял какую-то железяку, они тут лежали аккуратной кучкой. Трость в мертвечине пачкать не хотелось.
— Не убивайте, господин, пожалуйста! — обернувшийся вдруг мертвяк пал на колени, отчего Сашенька, явно жаждущий снести ему голову, промахнулся и врезал второму по локтю. Рука у того отвалилась, а сам он испуганно прижался к стене.
— Замолкни, нечисть, — воскликнул Саша и снова замахнулся. Мертвяк протянул к нему умоляюще руки, в темных пальцах блестел серебряный крестик.
У Снегирьцова в груди отдалось какой-то ломкой болью — до того жалостное было зрелище. Саша тоже растерянно медлил.
— Не надо, Саша, оставь их, пусть скажут, зачем пришли.
— За мадам Снегирьцовой… за Галой… обещала вылечить… сюда велела идти… — забормотали мертвяки вразнобой.
— Нету ее здесь, уймитесь, — отрезал Саша и покачал трубой значительно.
— Чем же вы заразились, господа, — просил Снегирьцов с брезгливым состраданием, и отступил подальше, утягивая за собой Сашу. Мертвяки были приличные — в котелках и галстуках, может, чиновники, даже и девятого класса… или выше. Наверно, на их месте любой мог оказаться.
Несчастные, захлебываясь словами и торопясь, принялись рассказывать о каком-то вечном сиянии, великой госпоже, печати зверя и прочей каббалистической муре, каковую образованному-то человеку и слушать зазорно. Точнее, было б зазорно, кабы не походили они во всем на натурально разлагающиеся трупы. Снегирьцов, прижимая к лицу платок, наблюдал, как один из них робко подбирает свою руку, а второй с трудом поднимается с колен. Они были совсем безобидные, но тем не менее: как могла бескровно отвалиться только что шевелящаяся рука? Ростовская проказа ведет себя как приличная болезнь, уж если что поражает до омертвелости, то оно никак не шевелится. Интересно, а как выглядит мозг сих мертвяков? Вот бы вивисекцию произвести… В этот момент Сашенька захихикал ему на ухо: мол, а если шмякнуть им по башке, что будет?
— Саша, что за детская жестокость, — покачал он головой, но не удержался-таки от усмешки: до чего восхитительное согласие мыслей, прямо вторая половинка души.
Мертвяки испуганно замолкли, а Снегирьцов прямо чувствовал, как стремительно утекало время, жандармы стучались в двери, Гала садилась на поезд, прокаженные брели по городу, угрожающе клубился туман. А он ничего, ничего не успевал, потому что не мог разорваться надвое.
— Сашенька, — наконец решился он. — Сможешь этих господ к жандармам провести и потребовать, чтобы их немедленно к доктору Кутайцеву отправили на обследование? И насчет Митьки объясниться правильно сумеешь? — он шевельнул бровями, намекая на Галу.
— Вот еще! — рассердился Саша. — Желаю идти с тобой, на приключения.
— Но никак же невозможно вместе! — воскликнул Снегирьцов в натуральном практически отчаянии. — Или ты пойдешь с известной особой объясняться, а я тут разбираться?
— И пойду, — заупрямился Саша.
— Хорошо же, иди. Надеюсь, ты знаешь, о чем говорить.
Саша задумался, для какой такой надобности встречаться с родительницей и что выведывать — он явно представлял весьма смутно.
— Ладно, только ради тебя, Володя, иди один на вокзал. Но смотри, возвращайся за мной сразу, как сможешь.
— Конечно! Ты же поостерегись к больным прикасаться, как бы зараза не передалась. Точно справишься?
— Еще бы! — ответил Саша заносчиво и замахнулся на мертвяков: — А ну, пошли!
— Не обижай их, умоляю, — крикнул Снегирьцов им вслед, а потом бросился к машине.
***
Он поспел за полчаса до отбытия варшавского экспресса, заскочил в вагон первого класса и сунул два рубля проводнику. Однако дама, на которую тот указал, хоть и походила чем-то на Галу, но увы. В отчаянии Снегирьцов заглянул во все восемь купе и в одном чуть не получил по морде: застал парочку в летах за непотребством.