— Это все, что вы хотели сказать? — о покерфейс Михаила можно порезаться.
Понятно. Помогать ты мне не будешь. Ну и ладно.
— Нет. Я вижу у Алексея частые командировки. Мать его ревновала ко всему. Хулиганила. Не отпускала, закатывала истерики. Собственно, эта больная любовь на изломе ее и сгубила. Мне очень жаль… Еще я почему-то вижу воду, но она не помогает. Видимо, вы пытались ее потушить. Но это бы и не помогло. Она терпела до последнего. Специально. Она хотела сделать назло. Какое-то прям помутнение рассудка.
В комнате воцарилась тишина. Да мне подтверждение и не требовалось. Я зала, что права.
— Алексей? — Парень поднял на меня мутный взор. — Вы можете помочь ей, ее душе. Вы должны это сделать. И себе помочь заодно. Самоубийц ведь не отпевают. Их души так и маются неприкаянными. Нужно в семи церквях заказать сорокоуст за упокой ее души. А вам покаятся перед батюшкой. Перед богом. Перед собой. Все высказать, что наболело. Вам это поможет отпустить все это и принесет душевный покой.
Виноградов стоял возле подъезда и дымил какой-то жутко едкой гадостью. Я же пыталась незаметно увернуться от «паровозных» клубов. Он не замечал, как густые белесые струи обволакивали, словно лаская его кожу, лениво поднимаясь вверх.
— Вы знаете, Анна, я ведь думал о ваших словах. И, мне даже кажется, я кое-что понял. Долгие годы я жил в погоне, как призовой скакун, для которого нет ничего, кроме заветной свободы за горизонтом. Не жалея ни себя, ни родных, пер напролом. А жизнь-то вот она, — мужчина протянул вперед руку открытой вверх ладонью, — линия, которая раз и однажды закончится. Я много интересовался паранормальными вещами в попытке найти истину. А истина в том, что самое дорогое и ценное — это наша семья. И нет ничего дороже ее и важнее.
Что я могла ему ответить? Посочувствовать? Или сказать, что я прекрасно его понимаю? В исполнении этого тела это прозвучало бы как издевка.
— Вы знаете, Михаил, это не последняя наша встреча. Мы с вами пересечемся вновь, и достаточно скоро. Вам придет на ум масштабный проект. И, несмотря на сложности, через свои связи вы протащите его наверх. И люди услышат ваше имя вновь. И абсолютно точно запомнят и оценят ваш вклад. Вы идете правильным путем и все делаете правильно.
— Спасибо, я, пожалуй, пойду. — Он поправил полы шляпы, одернул плащ и зашагал на выход из двора.
— А вот и я! — бодрый голос Игоря прозвучал неожиданно в тишине двора, — куда это он пошкандыбал? За сигами?
Парень начал грузить аппаратуру в багажник своей видавшей виды девятки.
Пожала плечами.
— К семье, наверное.
— А-а, семья — это хорошо. Везет ему. А мне вот еще на студию ехать, материал сдавать, аппараты, бумажки подписывать… ГСМ еще… где этот чек…
— Я тоже, пожалуй, пойду. Ты езжай.
— Всмы-ысле? Ты куда собралась? Скоро вечер. Садись давай. Что придумала? А по рюмочке какао? Я что зря страдал?
— Извини, Игорь, я хочу прогуляться. Не переживай, мы же не в Твери. Спасибо, ты меня сегодня так выручил.
И, не дожидаясь ответа, зашагала по направлению к арке въезда двора, сквозь которую били последние лучи заходящего солнца.
Вслед раздавался недовольный бубнеж парня:
— То вези, то не вези… При чем тут вообще Тверь…
Глава 3
— Пятьдесят тысяч людей в нашей стране утверждают, что обладают экстрасенсорными способностями. Мы на программе выбирали из тысячи, и только десять из них участвуют в нашей передаче. Они не побоялись на глазах у миллионов телезрителей пройти испытания и доказать свои способности. Сейчас их осталось пятеро. Посмотрим, кто выживет на этой неделе.
Пореченков стоял на фоне красивого здания и зачитывал текст. Снимали его выступление по ходу, двигаясь всем составом на испытание. Видимо, и тут решили сэкономить, не выгоняя лишний раз съемочную бригаду. Все как везде. Ничего нового.
Давно уже застолбила себе крайний ряд кресел, и там, украдкой отодвигая шторку на окне, подглядывала за тем, что в мире творится.
По идее, сегодня должен был быть выходной, точнее, день монтажа, который у нас вроде как засчитывался рабочим, и иногда требовал присутствия в студии. Кое-где аппаратура, еще далекая от совершенства, писала звук с шумами или голос участника, отвернувшегося от микрофона, звучал тихо и для обработки не годился. Вот и время о твремени нам доводилось проникать в святая святых и осматривать готовые материалы. Меня тоже пару раз приглашали. Всего-то буквально на пятнадцать минут, переписать пару фраз. Но увиденного мне хватало. Девчонки дома завидовали. Вот уж кто был бы счастлив дорваться до святая святых, но, так ее, контракт, конфиденциальность…