— Спасибо, — наконец сказала она. — Прости, что так все получилось. Иди дальше. Найди Кэт и малыша. Спаси нас всех! Ты справишься, я знаю.
Она оттолкнула меня, сжала в ладони рукоять кинжала и резким рывком поднялась на ноги.
— Уходи!
Я отошел на несколько шагов.
— Я не могу так.
— Уходи! — повторила она.
«Автохтоны» уже подошли совсем близко, они распределялись полукругом в попытке окружить нас. Я насчитал девятерых.
Что ж, Милу действительно уже не спасти. Попробую добраться до Храма.
— Прощай! — стиснув кулаки, крикнул я.
— Прощай! — отозвалась Мила. — Я люблю тебя!
— Я знаю…
Мила воткнула кинжал в первого из нападавших.
— Когда-нибудь еще свидимся!
Я убегал по следу твари, а сзади меня догоняли звуки боя. Крики и лязг металла становился все тише, но так и не оборвался. Мила не сдалась.
Я так и не услышал момента, когда девушка упала.
Скальные уступы, длинный сизый мох на камнях. Свет местного солнца припекает спину. Куда я ползу? Зачем?
Следы твари, похитившей Кэт давно потерялись на каменистом грунте. Теперь цель у меня осталась только одна — Храм. И клянусь, когда я доберусь дотуда, то эта чертова сила, что ведет «автохтонов», да и Изначальные со своими играми — все ответят мне! За все смерти и лишения, за Волну и мою семью. За все!
Я вылез на относительно ровную площадку, встал на ноги и отряхнулся. У меня дрожали руки, в животе постоянно пульсировала боль, зрение то и дело теряло фокус. Возникали картины чужой жизни. Звезды, планеты, города в пустоте и мелькающие тени Изначальных. Все это медленно сводило с ума. Переполненная чужими знаниями голова отказывалась правильно работать. Но ничего, как-нибудь справлюсь!
Первым делом я обернулся и посмотрел на только что проделанный путь. «Автохтонов» по-прежнему не было видно. Миле удалось хорошо задержать их.
Тогда я повернулся вперед. Впереди виднелись только нагромождения камней и Храм Изначальных вдалеке. Когда же я доберусь до него?
Тяжело дыша, я изучал кромку мокрых серых скал. Место казалось мне смутно знакомым. Я уже видел его когда-то в своих снах.
Что ж, дорога подходит к концу. Пророческие видения сбываются. Будем считать это хорошим знаком. Я слабо улыбнулся, и тотчас же мне нарисовалась картинка, где я отрубаю Кэт голову…
Стал пробираться дальше, наплевав на усталость и боль. Медленно, но верно я преодолевал расстояние до Храма. Перебирался через трещины в камнях, карабкался на скальные уступы, продирался чрез колючие заросли местных растений, прыгал по камням, преодолевая ледяные ручьи. И вот, выбравшись из очередных кустов и прошипев сквозь зубы новую порцию ругательств, я оказался на ровном пятачке перед входом в огромное строение Изначальных.
Сам Храм не произвел на меня сильного впечатления. Обычное высокое здание из черно-серого материала, без окон и с открытым зевом входа. А вот вид с этого места открывался потрясающий. Слева тянулись высокие хребты, припорошенные снегом у самых вершин. Сзади простиралась горная страна. Я смог разобрать те холмы и овраги, по которым мы лезли сюда. Мне даже почудилось, что я вижу точку авиетки, на которой мы прилетели. Воздух казался прозрачным, солнце висело высоко, и видимость, в общем, была отличная, но я, конечно же, понимал, что авиетка — это обман зрения. Навряд ли я смог бы различить ее с такой высоты.
Я повернул голову вправо. Здесь, за относительно невысокими кряжами виднелась идеальная кромка края планеты. То ли из-за преломления лучей в атмосфере, то ли из-за того, что разрез действительно немного вдавался в эту горную местность, я мог видеть титанический обрыв и тянущуюся вниз вертикальную горную толщу. Угол обзора был очень острым, да и вершины закрывали детали, но и того, что удалось разглядеть, хватило, чтобы вызвать в душе благоговейный трепет.
Я с детства знал, что Полушка так называется именно потому, что рассечена надвое. Но одно дело — знать, видеть по визору документальные съемки края планеты, а совсем другое — глядеть на это воочию.
Наверное, из-за переполнявших меня эмоций, я заметил опасность слишком поздно.
Впереди, совсем рядом стояло, покачиваясь, несколько десятков «автохтонов». Грязные, неухоженные, в порванной одежде и с безумно горящими глазами.
Я же был один. С двумя кинжалами в руках и лишенный своих талантов.
Много ли я смогу теперь?
Как там говорил Стас? Без дара я ничто! Пустое место.
Но нет, сейчас я не готов был согласиться со своим знакомым. Главное — не способности, а глупое упрямство. Осознание того, что ты прав и во что бы то ни стало дойдешь до своей цели.