— Верные слова, верные, — не сдержался Хинду-бек. — И я сбежал от притеснений этих Лоди. Отец нынешнего, Ибрагима, Искандер, обвинил моего отца в неповиновении. И казнил, бросил под ноги разъяренному слону.
Лицо проводника выразило расположение к собеседнику. Он спросил:
— Вы кшатри?[147]
— Да, мое настоящее имя Индри, Шах Бабур зовет меня Хиндубек. Имя это всем понравилось… И мне тоже… А как зовут тебя?
— Лал Кумар.
— Ну, Лал Кумар, кто же теперь, по-твоему, избавит нас от притеснений Лоди?
— Бог.
— А из смертных?
Лал Кумар задумался.
— Давлат-хан? — подсказал Хиндубек.
— Давлат-хан — щедрый человек… И Гази-хан лучше Ибрагима.
Хиндубек, понизив голос, спросил:
— Скажи правду, почему войско Бабура ведешь по этой дороге?
— Так велел Гази-хан.
— А почему Гази-хан направил их по пути, где пройти нельзя?
— Для них — это и есть хороший путь. Нужный путь!
— Что они сделали плохого?
— Мало было нам одного Ибрагима Лоди? Теперь еще один притеснитель едет? Чужак к тому же?
— Гази-хан обманул тебя!
Лал Кумар резко повернул слона к зарослям, закричал:
— Эти чужаки — захватчики и убийцы. В крепости Башур они зарубили три тысячи наших! Грабили наши города и деревни! — И с этими словами ринулся в глубь чащи…
— Повелитель, велите поймать этого проводника! Он подослан врагами! Повел вас по ложной, гибельной дороге…
— Схватить! — гневно выкрикнул Бабур. — Быстро! Поймать немедля!
Всадники бросились за слоном. Трое сумели-таки выйти наперерез. Но проводник частыми ударами железного прутика заставил слона повернуться к всадникам, приказал ему что-то, — и все с ужасом увидели, как двое из трех преследователей рухнули наземь от удара хоботом, а третий, вздыбив лошадь, отпрянул и исчез в чащобе.
Разъяренный дракой и понуканиями слон жутко протрубил и, разрывая толстые лианы, с треском ломая ветви, тоже исчез в густых зарослях.
— Стреляйте! — крикнул Бабур.
Но лучникам мешал развернуться лес; несколько удачных стрел, уже на излете, попали в слона, но не причинили его шкуре никакого заметного вреда, а стрелки из ружей пока высекали искры из кремня, поджигали фитили, наводили свои тяжелые орудия… Лал Кумар оказался недосягаемым для них.
— Раненых нукеров на арбу, лошадей добить! — приказал Бабур. — Негодяй должен, должен получить по заслугам! Взять его в кольцо! В обход леса, быстро!
Безнадежная затея! Кругом заросли и болота…
— Хиндубек, теперь вы будете нашим проводником!
— Служу вам верой и правдой, повелитель!
К вечеру Хиндубек вывел войско в просторную зеленую долину. Безмерно устав, Бабур велел поставить тут свой шатер, всем отдыхать. Вскоре появились незадачливые преследователи Лала Кумара: одежда их была разодрана в клочья, кони обляпаны грязью, сами они едва держались в седлах…
Утром к стоянке Бабура подошел небольшой — человек пятьдесят — отряд Давлат-хана и Дилавар-хана; они пришли из Лахора, чтобы выразить Бабуру преданность и повиновение. Был отдан приказ стражам пропустить лахорцев в лагерь, но к себе Бабур допустил только Дилавар-хана. Усадил его среди своих самых влиятельных беков, обменялся обычными вежливыми приветствиями. Наконец спросил прямо и резко.
— Уважаемый, почему ваш отец, ко юрою я ночи тал чуть менее отца своего, нарушил договор и С1упил на стезю вражды? Зачем он точит меч против нас?
Дилавар-хан ответил столь же прямо:
— Повелитель, отца сбил с пути мой брат Гази хая, Он запугал отца: если, мол, сюда придет чужое войско, мы лишимся Лахора. Шах Бабур, говорил он, га кой же нам враг, как и Ибрагим Лоди!
— И седовласый Давлат-хан посылает нам обманщика проводника, чтобы мы задохнулись в дремучем лесу, так?
— Не так, повелитель. Об этом подлом умысле мой отец не ведает. Это дело рук Гази-хана. Иначе отец не явился бы сюда сам… Он там, у входа в ваш шатер, он ждет… Отец не хочет кровопролития, поверьте, он надеется на ваше милосердие к Лахору… и ко всем нам. повелитель.
— Его достойны вы, только вы, уважаемый Дила вар! Отец же ваш… понесет наказание, и сие будет лишь справедливо. Наказывать врагов и поддерживать друзей завещал нам пророк, не так ли? — Бабур обернулся к начальнику стражи: —В последнее время Давлат-хан, говорят, ходит сразу с двумя саблями на боку А ну, полюбуемся на них и мы… Введите его сюда, с его саблями на… надлежащем месте.
Двое богатырей нукеров почти внесли белобородого Давлат-хана в шатер, стиснув запястья рук старика. Он тщился вырваться, дергался всем телом, и две длинные сабли, повешенные ему на шею, качались и стукались одна о другую. Беки приглушенно засмеялись. Давлат-хан, прямо глядя на Бабура, возмущенно закричал:
— Я не взят в плен, я пришел к вам сам! По своей воле! И вижу вероломство ваше! И жестокость!
— Кто говорит о вероломстве? — повысил голос Бабур. — Вы хотели вероломно расправиться с Хиндубеком, а он ведь прибыл к вам послом от меня!.. Кого толкал в пропасть лесных болот Гази-хан, и чей он сын, и с чьего ведома он действовал? Нас хотели погубить! И хотели этого вы! К беспощадным и мы беспощадны!.. — Бабур остановился на миг. — Эй, визирь, взять этого человека и вместе с семьей выслать в Бхиру. Держать его там в крепости Милват! Лахор обойдется без него!
Растерянно и ослабело Давлат-хан опустился наземь: ноги не держали его больше. Нукеры поволокли лахорского эмира к выходу. А два других охранника быстро, словно из-под земли выросли, встали за спиной поднявшегося было с места Дилавар-хана…
Давно прошла осень, на исход пошла зима, а деревья стояли в зеленом наряде. Необозримо просторны долины Индии и прекрасны в любое время года!
Бабур медленно, осторожно продвигался вдоль Джамны по направлению к Дели. Остановился для решительной битвы в Панипате, это — примерно в пятидесяти верстах к северу от столицы султаната. А со стороны Агры быстро вел сюда огромное свое войско (сто тысяч!) и боевых слонов Ибрагим Лоди. В прошлом году у порога Дели ему посчастливилось разбить сорокатысячное войско Олам-хана, Дилавар-хана и других своих «местных» врагов. У Бабура сейчас в наличии не более двенадцати тысяч воинов. Огромное численное превосходство делийского султана страшило не одного Бабурова бека. Среди беков шептались: в случае поражения все погибнем в необозримых чужих просторах, никто не спрячет, нет надежд на спасение. Но были и другие голоса. Многие возлагали надежды на боевой опыт и полководческий талант Бабура и, конечно, на пушки и ружья усты Аликула: такого оружия нет у Ибрагима. Тахир — теперь он был постоянно близок к бекской верхушке — знал, что пушками и ружьями Бабур намеревался отбить атаку боевых слонов, которые обычно решали исход битв в Индии и которых не имелось в его войске.
Между городом Панипат и рекой Джамной нашли подходящее место — отсюда удобно было вести огненную стрельбу. Полукольцом поставили арбы — все, что имели, все семьсот, — накрепко соединив их прочными арканами, свитыми из бычьих кож. Впереди арб и в узких разрывах меж ними поставили не пробиваемые для стрел щиты.
У Бабура было еще время подготовиться к битве — с тем, чтобы диктовать потом ее ход, а не подчиняться воле противника.
Пушкари и ружейные стрелки упражнялись в своем искусстве. Готовилась и хитрость, арбы стояли на склоне холма, и, чтоб они сами по себе не скатились, под колеса им вставили деревянные упоры, и вот Бабур, с холма руководя маневрами, отдает приказ убрать одновременно все упоры; он хотел добиться того, чтобы в нужный миг будущего боя все арбы двинулись вперед и вниз одной тяжелой цепью.