К девяти годам, он понял, что не оставит Татуин в ближайшее время. До тех пор, каждую ночь, лежа в темноте в своей маленькой комнате, заваленной различными самодельными устройствами и научными проектами, он давал себе обещание:
Я не буду рабом вечно.
Глава 3
— Как успехи с болидом, Эни?, — спросил его друг Китстер, остановившись на ржавом спидере на свалке Уотто. Бросив испуганный взгляд на темноволосого мальчика, Энакин тихо ответил,
— Тише, ты хочешь, чтобы Уотто узнал?
Китстер, понизив голос, сказал,
— Извини, я забыл. Долго тебе еще работать над этим?
— Пару лет, — добавил Энакин, подняв потертый сальник.
— Ты действительно думаешь, что он полетит?
— Когда, я достану еще немного запасных частей, конечно, он полетит, — ответил Энакин, отбрасывая сальник в сторону.
— Проблема в том, что если я полечу на нем, об этом узнает Уотто и захочет забрать его у меня. Я должен держать его в секрете и летать на его мерзком болиде.
— Я хотел бы, когда–нибудь, попробовать полетать на болиде, — сказал Китстер.
— Возможно, попробуешь. Энакин не хотел растраивать Китстера, но он знал, что его друг и пяти секунд не продержится в болиде. Управление болидом требовало невероятно быстрых рефлексов, конкуренция была жестокой, и Энакин знал всех людей, кто когда–либо летал и остался жив. Кроме этого, Энакин понимал, что он должен лучше стараться, чтобы угодить Уотто. Из более полдюжины гонок, в которых Энакин участвовал, он дважды разбивался, а один раз не дошел до финиша. Наиболее сложной задачей было иметь дело с Себульбой – долговязым, крюконогим, враждебным дагом, который часто побеждал и постоянно мошенничал. Для Себульбы не было проблемой столкнуть конкурента с курса. Из–за него более дюжины пилотов разбились только в прошлом году. Энакин подумал, если бы он не мошенничал, я бы уже победил! Китстер спросил,
— Как думаешь, ты победишь в следующей гонке?
— Дойти бы просто до финиша, — ответил Энакин, пожимая плечами.
Энакин повернулся к другой куче металла и поймал себя на том, что смотрит на пару прорезанных линз. Они были соединены разноцветным проводом и находились внутри металлического каркаса, напоминающего череп. Казалось, линзы смотрели на него, а потом он понял, это были спекшиеся фоторецепторы.
— Ей, Китстер! — крикнул он, подобрав предмет.
— Смотри, что я нашел!
— Что это?
— Голова дроида! — сказал Энакин, вытряхивая песок из вокодера, закрепленного ниже фоторецепторов, служивших дроиду глазами.
— И не дроид ремонтник! Металлическая пластина убралась, и фоторецепторы изобразили удивление. Он дал голову Китстеру.
— Изрядно потрепанный, — заметил Китстер.
— Возможно, разновидность боевого дроида?
— Не думаю, — сказал Энакин, осматриваясь вокруг в надежде найти другие части дроида. — Металл слишком тонкий, Ух ты! Его взгляд упал на обезглавленный каркас, лежавший в куче, рядом с грудой пустых топливных ячеек. Тело было без покрытия, но Энакин был рад и этому,
— Целый каркас! Знаешь, что это значит? Китстер задумался,
— Ммм, нет.
— Это значит, я смогу построить своего дроида.
— Парень! Послышался голос Уотто, идущий из дальней арки главного входа, который отделял свалку от колоколо–образного магазина.
— Парень! Где ты, черт тебя возьми?!
— О, нет! — Сказал Энакин, бросив взгляд на Китстера, и двинувшись к входу.
— Я здесь! С трудом, пытаясь сдержать волнение, он рысью выбежал со свалки.
— А! Вот ты где! — Сказал Уотто, заметив Энакина. Зависнув у входа в магазин, он проговорил на хаттском,
— На секунду, я подумал, что ты хочешь сбежать от Уотто.
— Тебе доставляет удовольствие смотреть на мой передатчик детанатора?
— Удовольствие? — Сказал Уотто, его хоботоподобный нос немного приподнялся вверх, как бы отвечая на слова Энакина.
— Думаешь, мне нравиться взрывать рабов? Хе, хе, хе! — Смеясь, он указал на заполненные хламом контейнеры.