И это его неверие удерживало Колю от рассказа .о Человеке. Может быть. Коля так и не открыл бы Виталию свою тайну, если бы тот не предложил ему принести на выпускной вечер свой магнитофон.
- Мы здорово поем всем классом, вот ты и запишешь, на память.
Коля принес магнитофон, поставил его на стол, и они, поминутно отнимая друг у друга отвертку, стали его просматривать. Коля впаял вырванное человеком сопротивление, поправил свернутую набок головку записи воспроизведения и включил магнитофон. Динамик спокойно гудел, лента перематывалась, но записи не было слышно. Потом раздался уже знакомый Коле гудок паровоза.
- Работает,- сказал Коля, протянув руку, чтобы выключить магнитофон.
И вдруг в динамике возник какой-то странный звук. Коля насторожился. Из динамика понеслись то гневные, то радостные звуки. Кто-то говорил на незнакомом языке. Эта гортанная, свистящая речь ничем не напоминала русскую. Вскоре она оборвалась.
Коля подождал, пока кончится пленка, потом перемотал ее и, заложив кусочком бумаги то место, с которого начиналась удивительная речь, поменял бобины местами. И снова раздались непонятные звуки.
- Ну, я пойду - сказал Виталий.- Понимаю, секрет…
Коля догнал Виталия у шоссе.
- Ты пойми, Виталий, тут такое дело… В общем. был у нас один человек. Очень странный, такой странный, может быть, он из другого мира…
- Может быть,- сказал Виталий, и Коля, огорченно махнув рукой, побрел домой.
- Тетя Фиса,- сказал он.-Человек-то наш говорил! Я его записал!
- Да ведь ничего слышно не было!
- А вот послушай.-Коля включил магнитофон и прогнал пленку справа налево и слева направо.
И тетя Фиса, наморщив лоб, уверенно сказала:
- Он… Такому так и говорить!
ГЛАВА ПЯТАЯ
В палате было трое больных. У стены, повернувшись к ней лицом, лежал привезенный из тайги охотник. На средней койке, головой к большому окну беспокойно ворочался старик с резкими складками-морщинами возле носа и маленькими светлыми глазами. Третьим был Человек, неожиданно потерянный Колей.
И старик и охотник лежали уже не один день и вели нескончаемую беседу. Правда, говорил только старик. Лежащий у стены охотник с забинтованной головой совсем не мог говорить, он только шевелил изредка левой рукой. Правая его рука была короче левой почти на кисть.
- Отходился ты, отходился,- вздохнул старик.-Теперь тебе только в городе жить. Можно сказать, сама судьба предупредила Это она оторвала тебе руку и сказала: «Больше не суйся!..»
В коридоре раздался шум, и в сопровождении сестры в палату вошел обритый наголо человек лет сорока. Поздоровавшись со стариком, он подошел к охотнику, темными от йода пальцами тронул его за плечо.
- На меня не обижайся,- сказал он охотнику.-Что делать?.. Не смог сохранить руку, никак не смог. Да и никто не сохранил бы. А мы сейчас повернемся, повернемся.- Он осторожно, но, видимо, сильно обхватил больного и повернул его к себе.
- Не унывай, брат! У нас с тобой еще не все дела сделаны!
- А я ему- что говорю? - вмешался старик.- То же самое! Только зря вы на него время тратите. Лежит, себе, и пускай лежит. Обидно даже за вас! Тяжелый он человек. Излагаю ему, что к чему, а он пальцы в кулачишку сожмет, аж посинеет кулачишка-то. Разве от него дождешься благодарности?
- Ничего, Серафим Яковлевич, скоро мы ему повязочку снимем, он. вам все объяснит… Ну, а как ваши дела? На поправку дело идет?
- Какое там! Болит… Болит, и все.
Сестра сняла повязку. Борис Федорович наклонился над Серафимом Яковлевичем, внимательно осмотрел швы.
- Как он лежит, сестра? - спросил он.
- Крутится,- вздохнула сестра, избегая взгляда Серафима Яковлевича.
- Книжку ему нужно дать, сестрица.
- Хоть бы книжку! Перемолвиться словом не с кем. Слева немой, справа - и того хуже.
- Именно, хуже,-сказал Борис Федорович и подошел к третьей кровати.
- Вот, вот,- продолжал Серафим Яковлевич,- мало того, что носом свистит, так еще по ночам светится. Подумать только! Будто у него в брюхе электросваркой кто занимается. Чудеса! Какой уж тут покой! Опять-таки медицина…
- Все медициной недовольны. Ваше счастье, что пенициллин открыли.
- Это вы оставьте, насчет пенициллина. Все говорят, у вас рука искуснейшая, а как взглянете, кровь сразу останавливается.
Борис Федорович сделал такой жест, будто отогнал назойливую муху, и присел на табурет возле третьей койки.
- Как температура?
- Возьмите, Борис Федорович.-Сестра протянула температурный листок.