Они были избранники судьбы.
Половина дня минула, как сон. Как лежание в саркофаге – близость к богу была сходна с этим чувством; Менес уже ощущал, что не мог бы променять свое служение ни на что другое.
Рядом с Ра он как будто лишался своей воли – или отдавался на волю бога, превращаясь в послушное орудие. Но отдаться так было лучше всего – самый правильный, чистый, благословенный путь.
Менес жалел, что не может выразить этого чувства словами. Но, наверное, слов, чтобы передать радость Служения, не было в человеческом языке…
После обеда жрецы были предоставлены сами себе. Вернее, эти часы они должны были посвятить другим занятиям. Менес опять преодолел трудный урок грамоты, напоминавший ему камень, который надо долбить. Беганье, игры-состязания, единоборство с мальчишками давались ему легко; но при взгляде на письмена, напоминавшие мудреных черных жуков, похожих один на другого, он приходил в отчаяние.
Им, к тому же, задали уроки – чистописание. То есть этих жуков, из которых слагалась “божественная речь”, нужно было складывать самому, и еще и выучивать, как они выглядят…
Менес мог бы обратиться за помощью к Неру, но он был слишком горд. Мальчишка ушел со своей глиняной табличкой, которые им раздали для упражнений, в самый дальний угол класса и, сопя, сел, скрестив ноги. Он приготовился биться над своим заданием в одиночку.
Через какое-то время Менес оставил попытки и бросил уродливо исцарапанную табличку. Он схватился за виски, с которых до боли были оттянуты заплетенные в косы волосы, и склонился к коленям, стиснув зубы. Мальчик был готов заплакать от бессилия, но гордость не позволяла – как и не позволяла попросить кого-нибудь помочь.
- Тебе помочь? – вдруг прозвучал рядом голосок, как будто обрели язык его собственные мысли.
Мальчишка враждебно и удивленно взглянул на примостившуюся рядом девочку.
- С чего ты решила, что мне нужна помощь? – спросил он Киа.
Та улыбнулась с видом легкого превосходства.
- Я же вижу, - сказала она. – Это не стыдно, Менес! У меня тоже сперва ничего не получалось. Позволь, я объясню…
Киа потянула у Менеса табличку, и он дернулся, чтобы отнять ее и крикнуть, что ни в чьей помощи не нуждается, тем более в помощи девчонки. Но глядя на ее улыбающееся лицо, почему-то раздумал огрызаться.
Киа была дочерью учителя и, наверное, вправду уже много умела. Да и стыдно служителю Ра было по пустякам затевать ссору с другим служителем.
- Объясни, - хмуро сказал Менес. – Если хочешь, - прибавил он быстро.
Киа улыбнулась.
Отведя с лица падающие на глаза короткие волосы, она быстро начертила на его табличке рисунок, который невозможно было не понять.
- Что это? – как учительница, спросила девчонка.
- Женщина, - невольно улыбаясь, ответил Менес.
- А это?
Слева от женщины появилась волнистая линия.
- “Эн-мут”, - прочитала Киа. – “Принадлежащее женщине”.
Киа подумала несколько мгновений, потерла переносицу, на которой густые бровки почти сходились, потом перевернула исписанную табличку.
- Что это? – уже как-то сурово спросила она мальчика, начертив группу знаков, при виде которой у него занялось дыхание. Как бы трудно ему ни давалось учение, эти знаки Менес запомнил сразу, как будто их вырезали не в глине, а у него на сердце…
- “Нечер”, - тихо сказал он. – “Бог”.
Рядом с этим иероглифом появился каравай.
- Хлеб – “та”, - сказала маленькая строгая учительница. – В конце слова значит – женщина. Что это?
- “Нечерет”, - сказал Менес. – “Богиня”…
Они долго смотрели друг другу в глаза.
Потом Киа начертила целую фразу – и благоговейно положила заостренную тростинку. Как будто после этих слов уже ничего нельзя было прибавить.
- Что это? – спросила она. Маленькая и суровая “женщина”. “Богиня”.
Менес и сам не знал, почему. Все, кого Ра приближал к себе, становились божественными…
- “Ра нечер аа”, - вполголоса, точно молитву, прочитал мальчик слова, написанные Киа. – “Ра – великий бог”…
- Теперь ты начинаешь постигать? – спросила жрица, когда они наконец смогли заговорить снова.
Он кивнул.
- Су нечер-нечеру, - тихо проговорил мальчик, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Он – величайший бог…
- Истинно так, - тихо сказала Киа.
Она вернула Менесу табличку, и тот благоговейно взял ее, будто амулет.
- Пойдем погуляем, - предложила Киа, поднимаясь с места. – Расскажи мне о себе. А я покажу тебе дворец.
- А разве нам можно гулять по дворцу? – спросил Менес, с готовностью вставая следом. Он уже и забыл, что водиться с девчонкой “стыдно”. Хотя любого, кто посмел бы смеяться над ним, он бы проучил.
- Можно, конечно, - сказала Киа. – Мы можем ходить везде, кроме нескольких залов… Там… запретные места…
Она отвернулась, волнуясь.
А Менес подумал, что уже знает одно такое запретное место. Удалось ли Киа побывать в зале воскрешения? Если нет, как же ей не повезло!
- Ты один в семье? – вдруг спросила девочка, когда они выбрались из классной комнаты в пустой коридор.
- Один, - ответил Менес. – Бог не пожелал дать моей матери других сыновей.
- И дочерей? – лукаво спросила Киа с долей обиды. – Или дочери не считаются?
- Сестер у меня тоже нет, - ответил мальчик, с интересом глядя на нее. – А у тебя? Сколько жен у твоего отца?
- Одна, - с явственной обидой сказала Киа. – Человеку его положения нельзя иметь больше. А у твоего отца разве много жен?
Менес смутился.
- Тоже одна, - буркнул мальчишка. – Мама. И две женщины, которые живут отдельно, но они не жены…
Некоторое время дети шли молча.
- А какое такое положение у твоего отца? – вдруг спросил Менес, озадаченный словами Киа. – Он же служит богу, он учитель жрецов…
- Да, но он… низкорожденный, - ответила Киа. Она как-то помрачнела, но не от стыда за происхождение отца, а от чего-то другого. – Мой отец происходит из селения, - договорила девочка, не глядя на Менеса.
Тот от неожиданности остановился.
- Он простолюдин? – спросил Менес.
Ему сразу вспомнились лохмотья, запах немытых тел, отверстые в крике редкозубые рты “черных людей”, теснимых со святых мест стражниками Ра.
- Да. Он простолюдин, - проговорила Киа. Как-то так, словно этим гордилась.
Менес раздраженно хмыкнул, прошел с нею еще несколько шагов, потом остановился, глядя себе под ноги. Одобрит ли его отец дружбу с девчонкой такого происхождения?
- Он такой же человек, как и ты, - заметила Киа, пристально и почти враждебно глядя на Менеса.
- Нет, не такой же! – не выдержал Менес.
Он сжал кулаки.
- Воины бога – лучшие, любимцы Ра! – заявил он. – Все должны склоняться перед ними, они – щит и сила бога! А твой отец должен гордиться такой великой честью, что ему позволено находиться рядом с нами!
На губах девочки мелькнула презрительная улыбка.
- Уж не тем ли он должен гордиться, что учит тебя? – спросила Киа.
- Да, - заявил Менес.
Он почувствовал, что краснеет под ее взглядом, но упрямо поджал губы, опустив голову.
- Эх, ты, - сказала Киа. – Великий воин! Я думала, ты мне друг!
“Я тоже так думал”, пронеслось в голове у Менеса.
Киа еще несколько мгновений смотрела на него, потом фыркнула и ушла, вздернув подбородок. Менес поднял голову и враждебно проследил за тем, как девчонка уходит. Что она о себе воображает, чернавка!
Когда Киа скрылась, на него вдруг накатила такая обида и злость, что Менес почувствовал желание выместить их на чем-нибудь или ком-нибудь. Но бить здесь было ничего нельзя, драться – тоже. Менес мрачно посмотрел по сторонам, подошел к каменной стене и с размаху пнул ее.
- Забери тебя демоны, - прошипел он, схватившись за ушибленную ногу и скорчившись от боли. – Свяжись только с девчонкой!..