Всякому, кто исповедует исторически не обоснованную и аморальную концепцию насчет того, что «насилие не в состоянии ничего создать», я посоветовал бы подискутировать с духами Наполеона Бонапарта и герцога Веллингтона.
Насилие, откровенная сила, в истории человечества решило гораздо больше вопросов, чем какой-либо другой фактор, и противоположное мнение не имеет права даже называться концепцией. Глупцы, забывающие эту главную правду в истории человечества, всегда платят или, во всяком случае, платили за это недомыслие своей жизнью и свободой… Еще один год, еще один класс отучился – и еще одно поражение. В ребенка еще можно заложить какие-то знания, но научить думать взрослого человека, видимо, невозможно.
Вдруг он ткнул пальцем в меня:
– Ты. Какая разница в области морали, если она вообще есть, лежит между воином и гражданским человеком?
– Разница, – сказал я, лихорадочно соображая, – разница в сфере гражданских обязанностей, гражданского долга. Воин, солдат, принимает личную ответственность за безопасность того политического объединения, членом которого состоит и ради защиты которого он при необходимости должен пожертвовать своей жизнью. Гражданский человек этого делать не обязан.
– Почти слово в слово по учебнику, – сказал Дюбуа, как всегда пренебрежительно. – Но ты хоть понимаешь, что сейчас сказал? Ты веришь в это?
– …Я не знаю. сэр…
– Конечно, не знаешь! Я вообще сомневаюсь, что кто-либо из вас способен вспомнить о своем «гражданском долге» даже в самых экстремальных обстоятельствах.
Он посмотрел на часы:
– Ну вот наконец и все. Последнее «прости». Кто знает, может быть, мы с кем-нибудь еще увидимся в менее удручающей обстановке. Свободны.
Через три дня нам вручили дипломы об окончании школы, еще через три мы отпраздновали мой день рождения, а через неделю – Карла. И все это время я так не и смог ему признаться, что передумал Идти в армию. Я был абсолютно уверен, что он и так все понимает, и мы этого вопроса просто не касались наверное, оба чувствовали какую-то неловкость. А через день после его дня рождения я отправился провожать Карла к пункту вербовки. По пути к Федеральному Центру мы столкнулись с Карменситой Ибаннес, нашей одноклассницей, заставлявшей любого испытывать удовольствие от того факта, что он принадлежит к расе, разделенной на два пола. Кармен не была моей девчонкой. Она вообще была ничьей: никогда не назначала два свидания подряд одному и тому же парню и ко всем нам относилась одинаково приветливо. Мне иногда казалось, что она не видит между нами разницы. Но знаком я с ней был довольно близко, поскольку она часто пользовалась нашим бассейном – он был точно таких размеров, какие установлены для соревнований на олимпиадах. Она приходила то с одним приятелем, то с другим, иногда одна, чему радовалась моя мама. Мама считала, что Кармен должна оказывать на меня хорошее влияние. Что ж, возможно, мама была права.
Она заметила нас, подождала, пока мы ее догоним, и улыбнулась:
– Привет, ребята!
– Хэлло, Очи Черные, – сказал я, – каким ветром?
– А ты не догадываешься? Сегодня мой день рождения.
– Да? Поздравляем! Будь счастлива!
– И вот я решила пойти на Федеральную Службу.
– Что?
Думаю, Карл был так же сильно удивлен, как и я. Но на нее это было очень похоже. Она никогда не болтала зря и обычно все секреты держала при себе.
– Ты не шутишь? – задал я очень умный вопрос.
– С чего бы? Я решила стать пилотом звездного корабля. Во всяком случае, хочу попытаться.
– Думаю, тебе действительно нужно попробовать, – быстро отреагировал Карл.
Он был прав – теперь-то я знаю это точно. Кармен была небольшого роста, изящная и ловкая, с отличным здоровьем и изумительной реакцией. К тому же она довольно профессионально занималась прыжками в воду, любила математику. Я окончил школу с индексом «удовлетворительно» по алгебре и «хорошо» по деловой арифметике. Она же легко проскочила весь курс по математике, который могла предложить наша школа, и успела еще закончить специальный курс. Я никогда не задумывался, зачем ей это нужно. Наверное, потому, что она всегда казалась такой неземной, созданной только для развлечений – этакой бабочкой. Так что и мысли не возникало, что она может заняться чем-то серьезным.
– Мы… то есть я, – сказал Карл, – тоже буду вербоваться.
– И я, – вдруг подтвердил я, хотя минуту назад об этом и не помышлял, мы оба будем.
Удивительно, но мой язык как будто жил своей отдельной жизнью.
– О, это прекрасно!
– И я хочу учиться на космического пилота, – сказал я твердо.
Кармен не рассмеялась и ответила очень серьезно:
– Ох, как здорово! Мы, наверное, и тренироваться будем вместе. Мне бы так этого хотелось. Карл, а ты тоже хочешь стать пилотом?
– Я? – переспросил Карл. – Нет, я не собираюсь в водители грузовиков. Вы меня знаете. «Старсайд, Ар энд Ди», электроника. Если, конечно, подойду.
– Скажешь тоже – «водитель грузовика»! А вот засунут тебя на Плутон, и будешь там мерзнуть всю жизнь!
– Нет уж, мне повезет, это точно.
– Ладно, хватит. Давайте лучше поторопимся.
Пункт помещался за оградой в изящной ротонде. За столом улыбался настоящий сержант Звездного Флота в настоящей форме. Мне, впрочем, показалось, что он даже слишком разукрашен, как клоун в цирке. Вся грудь у него была усеяна значками и наградами. Потом я заметил, что правой руки у него нет. Так нет, что и рукав зашит.
Карл сказал:
– Доброе утро. Я решил поступить на службу.
– Я тоже, – кивнул я.
Но сержант не обратил на нас никакого внимания. Он поклонился, не вставая, и произнес:
– Доброе утро, юная леди. Что я могу для вас сделать?
– Я тоже решила поступить.
Он улыбнулся еще шире:
– Чудная девушка! Если вас не затруднит, поднимитесь в комнату 204 и спросите майора Роджэс, она вами займется.
Он кинул на нее еще один быстрый оценивающий взгляд.
– В пилоты?
– Если это возможно.
– Сдается, у вас все для этого есть. Найдите мисс Роджэс.
Кармен ушла, поблагодарив его и ободряюще махнув нам на прощание.
Сержант наконец обратил внимание на нас, разглядывая меня и Карла, но даже без намека на то дружелюбие, с каким встретил Кармен.