- Правда? - Мне думается, он нахмурился.
Я рассмеялась, знаю, что ему нравится мой смех.
- Да нет же… рассказывай. Ты только усиливаешь мое любопытство!
Кот сделал глоток шоколада и кивнул.
- Когда-то, давным-давно, Лунная Королева не была такой холодной как сейчас. Она любила весь мир, освещая его так ярко и так жарко, как никогда не освещало его солнце. В ее звездном дворце, расположенном на самом краю Млечного Пути, днем веселились небесные эльфы, зажигающие ночью в своих маленьких домиках чудесные огоньки, свет которых приходил на землю и давал людям радость, возможность не заблудиться в темноте, когда Королева почивала на нежных простынях заката. И день был ночью, а ночь была днем…
- Никогда не было темно? - Я подобрала колени, обхватив их руками.
- Понятия о темноте и свете тогда немного отличались. И то, что для нас сейчас – день, тогда считалось ночью.
- А то, что для нас ночь?
Кот задумался.
- Скажем так, им было этого не представить.
Я кивнула, показывая, что поняла.
- День был ночью, а ночь была днем… то было славное время для небесных и земных жителей! Лунная королева оберегала своих детей, одаряя их теплом даже в самые холодные времена, а жители земли за это благодарно восхваляли ее доброту и мудрость.
Но счастливые времена не могли продолжаться долго. Время текло, и мир менялся. Изменилась и Лунная Королева, имев несчастье полюбить. Она полюбила Солнечного Императора и, желая выказать ему свою любовь, отправила небесных эльфов с посланием к его величеству. Однако Император лишь посмеялся над ними, сказав, что столь прекрасная и величественная Королева никогда не сможет полюбить его. Опечаленная этим ответом, Лунная Королева погрустнела, вскоре она ушла в свои покои, отменив веселье и пляски, обычно устраиваемые эльфами. Так на небесах стало тихо и грустно, что маленькие эльфы плакали, и их слезы звездным дождем падали от замка к земле, стремясь рассказать всем об их горе.
Королева же болела. Она больше не могла светить так же ярко, как прежде, и это наполняло ее душу печалью. Маленькие эльфы, видящие угасание повелительницы день за днем, снова отправились к Императору, прося его навестить Королеву. Узнав о случившемся, Солнечный Император поспешил на встречу к Королеве. Но, когда он приехал, было уже слишком поздно, весь мир погрузился во тьму при их встрече. Это был траур по умирающей Королеве. Королева не желала видеть Императора, охладев и к радостям, и к развлечениям, и ничто более не интересовало ее. Сердце ее покрылось льдом и сжалось до размера крошечного яйца, готового пропасть в любой момент вместе с затухающей жизнью. Тогда Император вырезал половину своего сердца и вложил его в грудь Королевы. Она широко распахнула глаза и вздохнула, словно в нее снова влилась жизнь… однако это больше не была прежняя Королева. Хоть она и ожила, но стала отчужденной и холодной. Первая ее просьба была, чтобы Император покинул ее и больше никогда не представал перед ее глазами. С тех пор, как только Лунная Королева садится на трон, Солнечный Император спешит покинуть свой, чтобы они никогда не встречались. И, все же, иногда сердце Императора не выдерживает, и тогда он навещает Королеву… и весь мир погружается во тьму. Лишь только маленькие небесные эльфы зажигают в своих далеких домиках яркие ночные огоньки.
Кот смотрел на луну, это можно было понять по наклону головы.
- Ты что, плачешь? - голос тихий, полный мягкости.
- Нет, что ты… - Я вздрогнула, поспешив отпить уже почти остывшего шоколада. - Но ты ничего не сказал о кометах…
Он вздохнул. Почему-то мне думалось, что ему очень хочется сейчас погладить меня по голове и успокоить. Но он этого не сделает, я знаю.
- Когда император вырезал свое сердце, было множество осколков. Они и стали кометами, горячими посланницами несчастной любви.
Я легла на крышу, заложив руки за голову и смотря на небо. Горячими посланницами несчастной любви.
- Кот, я уезжаю. - Я стояла на крыше, судорожно вглядываясь в тень у домика. Он был абсолютно спокоен. Или выглядел таким.
- Надолго? - голос очень тихий, слишком спокойный.
- До конца лета.
- Понятно.
Говорить было тяжело. Молчать – еще тяжелее.
- Ну, - не выдержала я, - сделай что-нибудь! Отговори меня! Ну же!
Я готова была сорваться, мне хотелось, чтобы Кот сказал, что я никуда не поеду. Вот просто не поеду и все. Что он мне не даст.
- Я не могу, это решение твое и твоих родителей. Ты еще даже не окончила школу, - тень поднялась, запрокинув голову, смотря на небо, - я не могу. Я не могу отвечать за тебя. - Он вздохнул и добавил так тихо, что я услышала лишь обрывки слов: - Как бы я ни хотел.
- Ах ты… - подчиняясь жгучему желанию схватить его за руки, сделала пару порывистых шагов - он мгновенно отошел на столько же, - ты…
Я забыла, забыла!
Колени дрожали, но я сделала еще шаг. Кот исчез.
Я дошла до домика чердака, прижалась щекой к шершавой кирпичной стене и разрыдалась, чувствуя себя маленькой глупой девочкой, потерявшейся в огромном гипермаркете.
Летние месяцы казались нескончаемыми. Мы были на море, ездили к бабушке, много отдыхали. Я всем улыбалась и говорила, что скоро окончу школу и буду поступать на экономический, как хотела мама.
А ночью… ночью я садилась у окна и смотрела на звезды, мне казалось, что эльфы жалеют меня, подмигивая огоньками в своих далеких домиках.
Я спала беспокойно, много рисовала, занималась… отдых не пошел мне на пользу. Скоро близкие начали замечать, что я исхудала и выгляжу бледной даже несмотря на загар. Бабушкины отпаивания чаем с малиной, тетины прогревания и мамины таблетки не помогали.
«Ребенок увядает»,- вот что говорили обо мне. В конце августа мы поехали домой.
Я не могла дождаться ночи, первой ночи дома, чтобы выбраться на крышу.
Я взяла одеяла, пачку рисунков, которые очень хотелось показать ему, термос, сделала бутерброды…
Его не было.
Он не пришел ни на вторую, ни на третью ночь. Начался сентябрь, а его все не было. Я вся извелась. В школе думали, что у меня проявилась какая-то генетическая болезнь, а преподаватели предлагали выйти на больничный. Нет… только школа и рисование меня сейчас спасали. Я полностью ушла в учебу. Мне хотелось хоть чем-то занять себя, лишь бы не думать о нем, лишь бы не вспоминать. И у меня было, куда себя деть.
11 класс, единый государственный экзамен, мне нужно было хорошо подготовиться. И я старалась изо всех сил. Я почти перестала бывать на крыше, чтобы меньше вспоминать и думать. Частично это помогало, но меня постоянно тянуло туда, как магнитом. Я даже телескоп убрала с глаз подальше, спрятала под учебниками и тетрадями, лишь бы не думать. Лёне я, как оказалось, нравилась с 8 класса, он начал за мной ухаживать. И я не знала, как поступить. Это сложно, думать, что ответить на ухаживания одному, когда ждешь другого. Я старательно избегала Лёни, делала вид, что не понимаю намеков, и вела себя так, будто ничего не происходит. А на душе скребли кошки. И уже даже не потому, что мне хотелось увидеть Кота, хотя, конечно, хотелось. Но я просто очень волновалась за него, ночами мне снились те пятна крови и подснежники. Просыпаясь в холодном поту, смотрела в окно, на улице все прибавлялось снега, ложилась спать, хотя никогда после этого не могла уснуть. Мне хотелось выбежать на крышу и увидеть его там, стоящего у кирпичной стены домика. Но я не могла этого сделать.
Приближался апрель. Я ненавижу свой День Рождения.
Мама и отчим подарили набор для телескопа, Лёня притащился с букетом кроваво-красных роз, после чего довольно ненавязчиво, но весьма благополучно был выставлен за дверь, родные и друзья дарили всего по мелочам. Всем было весело, все смеялись. А мне хотелось умереть.