Капитан Мартин Уорхерст, командир роты «Браво»,[2] сидел, сгорбившись, в своем кресле, в дальнем конце залитого багровым светом десантного отсека десантного транспорта «Дельта». Впереди плотно прижимались друг к другу торсы мужчин и женщин Первого отделения Первого взвода, закованные в бронекостюмы. Отсек был тоже наглухо бронирован. Никаких иллюминаторов, никаких экранов. Вся информация появлялась в виде маленьких ярких картинок на внутришлемных дисплеях — их передавала установленная в тупом носу ВКС.
Собственно говоря, смотреть было не на что. Абстрактные фигуры из света и тени перекатывались вперед и назад, повторяя все маневры, которые ВКС совершал при заходе на цель. Комплекс Гиза, растянувшийся по западному берегу Нила, был ярко освещен. Мощные прожектора жестким слепящим светом заливали обширную территорию позади Сфинкса, между двумя северными пирамидами — Хеопса и Хефрена, — вдоль и поперек перерытую археологами. Блики света играли на боках аэростатов, парящих высоко над землей.
Капитан знал боевой приказ, знал план местности и дислокацию цели, но картинка на внутришлемном дисплее напоминала головоломку. Желтые и красные светящиеся шары, которые поднимаются с земли — это огонь вражеских противовоздушных позиций. Цветные линии и символы, сияющие среди буквенно-цифровых обозначений целей, точки пути, направления, ориентиры… Его корковая сеть проводила непрерывный анализ, основываясь на данных боевого компьютера транспорта. Капитан мог видеть территорию, помеченную как точку высадки его взвода на полпути между Сфинксом и пирамидой Хефрена.
— Капитан Уорхерст, — пробубнил в динамиках его шлемофона флегматичный женский голос ИскИн-пилота ВКС. — Тридцать секунд. Зона высадки, обнаружена активность противника.
— Вижу, — отозвался Уорхерст. Его рука крепче сжала оружие — LR-2120 «Санбим»,[3] импульсный лазер фирмы «General Electric», с двадцатимиллиметровым подствольным гранатометом M-12 и каналом обмена данными с бронекостюмом «Марк VII». Вот уже шесть лет Уорхерст служил в Морской пехоте и два года назад стал капитаном. Но это было его первое сражение, его первый «горячий сброс»,[4] первый раз, когда он вел взвод против живого противника.
Боже, не дай мне испортить это дело…
ВКС издал пронзительный вой, последний раз корректируя курс над самым песком, как раз между средней и южной пирамидами. Их мертвенно-черные силуэты скользили прочь от перекрестья целеуказателя радара, точно призраки от распятья. Разворачивались неуклюжие крылья воздушных тормозов, нос транспорта задирался все выше. Под соплами плазменных маневровых двигателей, рядами расположенных на основаниях крыльев и днищах, разбегались концентрические волны песка.
— Приготовьтесь, — произнес голос ИскИн — как раз в тот момент, когда мужество Уорхерста начало падать прямо пропорционально скорости транспорта, словно покатилось вниз по стальной палубе, которую попирали его ботинки и которая становилась все более наклонной. — Приступаем.
— Постарайтесь сохранить завтрак в желудке, мальчики и девочки, — объявил капитан по внутренней связи. — Идем на посадку.
Толчок… миг неизвестности и тишины… снова толчок, более сильный — под пронзительные вопли корректирующих двигателей ВКС сбрасывал ход, переходя на плавное парение. Истошно завизжала гидравлика, выдавливая первый десантный транспорт из бока фюзеляжа ВКС на выпирающие шлюпбалки, за стенами непроницаемого отсека стоял невыносимый шум, грохот и визг. Приточные маневровые двигатели уже исходили воем, словно им скручивало внутренности. Все четыре десантных аппарата на воздушной подушке уже полностью выплыли из ВКС и отстреливали тросы. Каждое из них, взбивая тучи песка, двигалось в полуметре от поверхности, боком, чтобы не угодить под выступающие части огромного черного транспорта — прежде чем ВКС не займет полной осевой нагрузки и не поднимется прямо в назначенную зону.
— Удачи, Первый Взвод! — торжественно произнес голос ИскИн-пилота.
— Мы уже снаружи, капитан! — рявкнул лейтенант Шульман, командир десантного транспорта — так, что динамики интеркома задрожали. Снаружи раздались тяжелые удары, корпус загремел, загудел и запел. Броня приняла на себя огонь нескольких единиц стрелкового оружия.
— Вижу цель, порядок два-три-пять.[5] Пошли!
— Вас понял!
Нашлемный индикатор Уорхерста автоматически изменил настройки, чтобы поддерживать связь с транспортом, после того как судно на воздушной подушке покинуло трюм транспорта. В темноте мигали вспышки залпов, за трассирующими снарядами, выпущенными из тяжелых автоматических орудий, тянулись яркие огненные ленты. Где-то вдалеке взорвался фугас — послышалось глубокое утробное «у-упп», похожее на глоток, и тени дюн на миг исчезли. Орудийная башня ДТ, расположенная над отсеком и чуть впереди, завизжала, поворачиваясь вокруг оси, и Уорхерст ощутил размеренное «туд-туд-туд» пятидесятимиллиметровки, отзывающееся хлопками за огневыми рубежами противника.
Морские пехотинцы по-прежнему сидели, пристегнутые к своим сидениям — винтовки подняты дулом вверх и зажаты между колен. Никто не шевелился, не произносил ни слова. Шум, свист и шипение, которые раздавались снаружи, рождали в воображении образ гигантской котельной. Внезапно ДТ тяжело накренился налево, словно утлая лодочка в бурном море — юбка, колышущаяся под напором струй воздуха, вполне могла сойти за бушующие волны. Однако Шульман, преодолев сопротивление тяжелой бронированной машины, выправил ее и заставил повернуть вправо. Самонаводящиеся снаряды превращали ночь в безумное стробоскопическое шоу.
— Ваш выход, капитан, — объявил он. — Десять секунд.
— Вас понял! — Уорхерст вывел карту на внутришлемный дисплей. Они были у цели. Сфокусировавшись на ней, капитан повторил команду взводу:
— Десять секунд, народ! Переходим в ИК!
Отдав мысленную команду своим имплантантам, Уорхерст подключил инфракрасные сенсоры. Залитые багровым сиянием силуэты вокруг погрузились в сумрак, став почти невидимыми. Их выдавали лишь утечки теплоты из периферийных устройств и сочленений бронекостюмов — казалось, каждый из морских пехотинцев окружен тусклой призрачной аурой.
Судно повернулось боком, кормовой люк распахнулся. Трап выпал, щиты раздвинулись, открывая холодное черное небо над серыми, полночно-синими и черно-зелеными пятнами холодного пустынного ландшафта — таким он представал в инфракрасном диапазоне. Уорхерст быстрым толчком расстегнул обвязку. Через секунду он был уже на ногах и, пригнувшись, нырнул в люк.
— Вперед, морпехи! — заорал он. — Ур-ра-а-а!!!
Пара за парой, двенадцать человек сбежали по покатому трапу на песок. Точечные оборонительные лазеры с верхней палубы транспорта уже отслеживали подползающие со всех сторон кольца мин и взрывали их, превращая в облачка металлического пара. Уорхерст мчался вперед, сознавая только присутствие остальных морпехов — среди треска и хлопков орудий, короткими вспышками выстрелов.
Пробежав немного, он бросился в песок и пополз вверх по склону дюны, пока мог держать оружие на весу. Оптический прицел его «двадцать один двадцатого» через компьютер соединялся с дисплеем его шлема. Куда бы ни указывало дуло лазера, на этой точке пересекались ярко-красные визирные нити. Вместе с ними перемещались мерцающие цифры, которые указывали расстояние до цели, азимут и вариант идентификации. Капитан прицелился во вспышку выстрела в пятидесяти метрах к северо-востоку и большим пальцем отжал рычаг, чтобы перевести РРГ[6] в режим автоматической стрельбы. Теперь прицел оружия сам будет держать цель — нечто желтое, смутно очерченное, проступающее на фоне чернильного сине-зеленого «задника». Его компьютер сообщал, что это орудия, вернее, сторожевые роботы-башни, но сквозь дюну проступало около дюжины неясных пятен — влажное тепло, которое испускали тела вражеских солдат. Они напоминали призрачные столбы, плывущие над песком. Полевые сенсоры регистрировали высокочастотное радиоизлучение электрических систем — скорее всего, двигателей сторожевых установок и силовых модулей.
2
Условные обозначения букв английского алфавита: «А» — «альфа», «В» — «браво», «С» — «чарли» и т. д.
5
Расчет состоит из двух человек, два расчета, которыми командует командир, составляет группу (пять человек).