— Витя!
Виктор пошел к выходу.
— Ты уволен, — бросил он на ходу. — Я не могу видеть больше твою рожу…
— Ну конечно, — обиженно, тонким голосом вскрикнул Миша.
На одну секунду Виктору показалось, что сам Миша и звонил этой мадам Детективше, но потом понял — нет, все именно так, как он говорит… Именно так. Омерзительно.
— Если твоя баба тебя не удовлетворяет, — прошипел Миша, — незачем на других вешать собственные проблемы сексуального характера.
Виктор не смог удержаться от такого искушения — развернувшись, он ударил его прямо по расплывшимся в похабной улыбке губам.
— Подонок, — холодно бросил он и вышел прочь из кабинета.
— Рита, ты когда-нибудь простишь меня?
Рита не знала, что ей ответить. Она просто смотрела в Маринины глаза. «Это так глупо, — подумала она устало. — Ведь зло в принципе не может торжествовать… Это уже было однажды. Один злой человек дернул за ниточку и повлек за собой в пропасть другого, слабого и глупого… И вот что получилось. Наверное, в этом и есть секрет».
— Да, — сказала она. — Только обещай мне одну вещь. Ты никогда больше не будешь заниматься этой галиматьей… Хорошо? Все эти злые игрушки с восковыми куклами все равно еще никому не принесли добра…
— Только зло, — улыбнулась Марина сквозь слезы. — Если бы я этого тогда не сделала…
— Я думаю, что твоя кукла тут ни при чем, — отмахнулась Рита. — Человек всегда сам виноват в происходящем… Просто ты в первую очередь вредишь самой себе — и немного Оле. А мне этого не хочется… Я искренне надеюсь, что ваши с Васькой недомолвки прекратятся. Надеюсь, ты не сделала новую куклу? Из той женщины?
— Нет, — горячо возразила Марина. — Я очень боюсь… Теперь. После всего происшедшего…
— И правильно. Думаю, что все у вас наладится…
— А у вас?
— У нас… Не знаю. Надо попробовать.
— Рита, а ты пробовала с ним поговорить?
— С кем? С Витькой?
— Я говорю не про Витьку… Про того, другого…
— Поздно уже, — грустно усмехнулась Рита. — Поезд ушел… И все ангелы улетели.
— Рита…
— Нет, — тряхнула Рита головой и выдавила улыбку. — Это обсуждению не подлежит… И давай закончим…
Она подошла к окну.
Анна Владимировна с Олей гуляли во дворе.
— Посмотри на них, — прошептала она, оглядываясь. — Две маленькие девочки… Собирают палочки и хворостинки в надежде построить гнезда для птиц… Как в моем детстве. Мама точно так же гуляла со мной, и я верила, что мы помогаем птенцам, потерявшим гнезда…
Марина подошла.
— Они и в самом деле трогательные, — призналась она. — Почему я так не хотела, чтобы они почаще виделись? Какая же я была дура… Сама лишала ребенка любви — как будто чья-то любовь может оказаться лишней!
— Это уже в прошлом, — сказала Рита. — Наверное, теперь хоть к ним прилетят ангелы и бездомные птицы…
— Я завидовала тебе, — призналась Марина. — Твоей уверенности. Твоей самостоятельности. Мне никогда этого не хватало…
— А я немного завидовала тебе, — рассмеялась Рита. — Мне так хотелось всегда девочку! А Ольга еще умудрилась родиться на меня похожей…
— Так в чем дело? — лукаво посмотрела на нее Марина. — Возьми да роди девочку…
— Пока невозможно, — вздохнула Рита. — Мне хочется, чтобы у моей девочки были светлые волосы… и зеленые глаза.
Марина ничего не ответила, только посмотрела вдаль, как будто спрашивала у кого-то совета.
И — прощения…
Амира смотрела ему в глаза и впервые не могла понять его. Еще несколько мгновений эти глаза были грустными, добрыми, умными — а теперь в одно мгновение стали холодными, бешеными.
— Незачем было рыться в моих вещах, — процедил он сквозь зубы.
— Я извинилась, — насупилась Амира. — И объяснила тебе, что это вышло против моей воли! Но раз уж так вышло, объясни мне, что происходит между тобой и Риткой!
— Зачем? — равнодушно отозвался он. — С какой стати это должно волновать именно тебя?
— С какой?
Амира испугалась, что сейчас она взорвется. От возмущения ее дыхание участилось, и она постаралась привести свои разбушевавшиеся чувства в порядок.
— С той самой, что Ритка — моя лучшая подруга! А ты… Хотя ты, конечно, последний кретин, но ты тоже стал мне другом! Я даже перепутала немного, подумала, что влюбилась в тебя! Вы оба мне небезразличны, и я вижу, что вы погибаете оба!
— Я не погибаю, — отозвался он.
— Ну да, конечно… Ты не погибаешь… Ты просто гниешь тут, в этой комнате с закрытыми ставнями… Но это твое право. Так же как Риткино право — быть наконец-то услышанной!