Взвизгнув тормозами, "Волга" объехала закутанного в тулуп постового милиционера и понеслась по пустынному, замерзшему, вечернему городу, заваленному снегом по окна первого этажа. Пьющему после трудов праведных честно заработанную водку и полусладкое, сладкое и крепленое, белое, розовое и красное, "Солнцедар", "Алжирское", "Агдам", вермут и портвейн, кубинский ром и вьетнамский ликер… Несмотря на временную нехватку продуктов, продолжающуюся с 1917 года, спиртное советская власть трудящихся завозила исправно. Даже с разных концов света. Трудящиеся всей планеты изо всех сил помогали трудящимся первого социалистического государства в борьбе с невзгодами и объективными причинами.
Растолкав жидкую толпу желающих попасть вовнутрь, Заикин со сопровождающими лицами вошел в теплый вестибюль. Сверху неслось разухабистое;
…Лучше сорок раз по разу —
Чем ни разу сорок раз!..
Космонавт удивлено вскинул жидкие брови, зам охотно пояснил:
— Цыгане! В ресторане "Сибирские огни" ансамбль цыган выступает…
И уже по широкой лестнице вниз спешило вечернее начальство ресторана и жало руки, и подхватывало под локти, и вело вверх, и подводило к столу, который буквально на глазах начинал прогибаться под тяжестью закусок, деликатесов и бутылок. А вплотную подступивший к столику ансамбль цыган, размахивая руками и прозрачными шалями, юбками и бородами, тряся монистами, пальцами и всем, чем только можно, уже голосил во всю мощь диких глоток, закаленных бескрайними просторами, водкой и ругань:
— К нам приехал, к нам приехал, к нам приехал Юрий Иванович дорогой! Молодая, от силы лет тридцати девяти, цыганка с некрасивыми кривыми зубами, поднесла на пластмассовом разносе рюмку водки и бутерброд с красной икрой. Заикин выпил, закусил и смущено (псевдо) начал шарить в карманах, дабы соблюсти до конца обычай. Администратор ресторана махнул рукой — кыш! цыгане заплясали среди столиков, закружили юбками, забили в бубны, забренчали гитарами, зазвенели монистами, заныли скрипками, продвигаясь в сторону сцены. Высокий и сильный голос заныл:
В чистом поле васильки — дальняя дорога,
Сердце ноет от тоски, а в глазах тревога!..
— Ну как, Юрий Иванович, нравится? -
наклонился к Заикину и пыхнул сложным букетом зам.
— Очень! -
искренне заверил космонавт и поморщился на запах.
Зал ресторана был переполнен. Основная и постоянная масса публики четко делилась на три части — лица смуглые, крикливо-гортанные, явно торговцы с ближайшего базара, кидающие деньги налево и направо; лица толстые, в отличных костюмах, странных для сибирского города, местная элита-власть, обком, райком, верх милиции, КГБ и ОБХСС; ну и лица средние, с татуированными руками, с тяжелыми взглядами и ртами, полными железных зубов, чтоб легче было жевать добычу… Такого контингента хватало с избытком в каждом крупном и не очень крупном сибирском городе. Да и не только сибирском. Первые были хозяевами над экономикой, третьи над деньгами, вторые же думали и считали себя хозяевами над всем и всеми… Цыгане не унимались;
…Спрячь за высоким забором девчонку —
Выкраду вместе с забором…
Клубы дыма обволакивали пластиковые люстры, меж столиков сновали официанты и официантки, разнося еду и графины, бутылки и бокалы, хлопало шампанское, стоял сплошной рев голосов, ни кто ни кого не слушал, все только кричали.
— Если Иванова назначат замом, то нам всем шиздец…
— Бегу я за ним и такое зло берет…
— Переспала я с Васькой, а он даже туфлей не купил…
— Слушай дорогой, че ты ходишь, попой водишь, не заходишь…
— Ну не хватай, не хватай, в лифчике я…
— Завезли в наш магазин…
— Подломили мы с кентом хату, а там барахла — хоть жопой ешь…
— Выпьем за нашего уважаемого директора…
— Выпьем за Гиви, пусть он и дальше…
— Выпьем за Кривого…
— Выпьем…
— Выпь…
…Ой да зазнобило, зазнобило, зазнобило,
Головушку мою да раскудрявую…
Заикин подтянул совершено невменяемого зама за плечо и проорал ему в ухо:
— Пойду я поссу немного!
— Пось, поськай, по-си-кай…
Зам махнул головой и уткнулся в растерзанные остатки рыбного ассорти. За соседним столиком начальник спецчасти что-то громко делил с грузинами, овитаминизировавшими скудный стол омичей дарами знойного юга, представитель органов, развалясь на столе, пускал пузыри в сторону распоясавшихся цыганок… Вокруг шумел ночной ресторан… какой к черту ночной, время полдевятого вечера, до закрытия еще два с половиной часа, а уже все в жопу пьяные… Официанты и официантки носились с полными разносами, унося грязную посуду и принося нетронутые закуски и блюда, бутылки и рюмки, подмигивая постоянным клиентам, похлопывая по плечам завсегдатаев, понятливо улыбаясь на просьбы подсадить вон-вон тех девочек-девчонок-давалок-блядей… Все шло своим чередом, Омск, Москва, Урюпинск, Мохножопск или Верхнезамудонск, ни чего не менялось в этой сранной стране, любимой Родине, все пили, так как больше ни чего не оставалось делать… Впереди безнадега, в космос уже ни когда не пошлют, алкашей не посылают, а когда-то в далекой сопливой юности, хлебнув "аллиготе", с упоением и плеваясь слюнями, обсуждал ты, Юрка, с друзьями, полеты к Веге, и к Кассиопее, и… А, махнул рукой Заикин и чуть в рыло не заехал какому-то лысоватому, при железных зубах и наколках на кистях рук, клиенту этого бедлама.